|
А внизу, на мокрой земле, между камышами, время от времени вспыхивали и замирали в ожидании светлячки, тихие, терпеливые, полные нежности. — Поздно уже, — сказал Михелис, — нужно возвращаться. Но Яннакос, который шел впереди, вдруг резко замедлил шаг и, приложив ладонь к уху, прислушался: все услышали далекий нарастающий топот спускающихся с горы людей — словно гудел улей или звучал рог… Время от времени раздавался чей-то громкий голос, то ли подбадривая кого-то, то ли кому-то приказывая. — Посмотрите… посмотрите, друзья! — воскликнул Яннакос. — Что это за муравьи ползут по полям? Словно крестный ход! Все пристально вглядывались в темноту и напряженно прислушивались. Длинная цепочка женщин и мужчин тянулась среди засеянных полей и проходила через виноградники, — казалось, что люди увидели село и спешат к нему. — Вы слышите? — сказал Михелис. — Как будто поют псалмы. — Вроде бы плачут, — откликнулся Манольос. — Я слышу плач. — Нет, нет! Поют псалмы! Затаите дыхание, послушаем! Остановились, прислушались. Теперь в вечерней тишине отчетливо и торжественно звучал старинный военный тропарь: «Спаси, господи, люди твоя…» — Это наши братья христиане! — закричал Манольос. — Пойдемте встретим их! Все четверо пустились бежать. Голова колонны уже достигла первых домов села. На дорогу с бешеным лаем выскакивали собаки, открывались двери, появлялись женщины, бежали мужчины, на ходу дожевывая хлеб, — было время ужина. Обычно в эту пору ликоврисийцы ужинали, сидя у столов с поджатыми под себя ногами. Они услышали псалмы, рыдания, тяжелый топот и выскочили на улицу. Поспешили и три апостола во главе с Манольосом — Христом. Вечерний свет еще не угас, и теперь, когда люди подошли, можно было хорошо видеть их. Впереди шел опаленный солнцем священник, худой, с большими черными глазами, сверкающими из-под лохматых густых бровей, с редкой седой бородой клинышком. В руках он сжимал тяжелое евангелие в серебряном переплете, прикрытое епитрахилью. Справа от него шагал широкоплечий огромный мужчина с обвислыми черными усами; он нес хоругвь, на которой был вышит золотом лик святого Георгия. За ними шли несколько высохших стариков с большими иконами в руках, а за стариками брела целая толпа: женщины, мужчины, дети, которые кричали и плакали. Мужчины были нагружены тюками и рабочим инструментом: мотыгами, лопатами, кирками, серпами, а женщины тащили колыбели, треножники, посуду. — Кто вы, христиане, откуда вы пришли и куда идете? — крикнул Яннакос и остановился перед священником в то время, когда толпа уже хлынула на площадь села. — 34 —
|