|
Только Яннакос и Костандис приостановились. — Добрый день, Катерина, — сказал Костандис. — Ты слышала глашатая? Уходи в дом! — Ты Панайотароса видела? — тихо спросил Яннакос. — Ага и его позвал к себе. — Давно я его не видела, сосед, — ответила вдова, — но, наверно, где-то здесь крутится, потому что только сейчас я слышала его голос, — он ругался с сеизом, который приходил за ним. — Ну, уходи к себе, — повторил Костандис, — и запрись. И они отправились дальше. На площади показался Михелис. Он подбежал к отцу. — Михелис, — сказал старик, не останавливаясь, — до свиданья! — Не расстраивайся, отец! — ответил сын и поцеловал ему руку. Поп Григорис повернул голову. — Михелис, — сказал он, — и вы, остальные, отправляйтесь домой! Мы сейчас входим в логово льва, но вместе с нами входит и бог. Не бойтесь! Ворота дома аги были открыты настежь. — С нами господь бог! — сказал поп, перекрестился и перешагнул порог. За ним последовали остальные старосты. Старик Ладас споткнулся, но его поддержал архонт Патриархеас. Большой двор, вымощенный плитами, между которыми кое-где росла трава, был пуст. Слева, из маленькой двери конюшни, высунулась лошадиная морда; лохматая собака, лежавшая на навозной куче, подняла голову, тявкнула недовольно, но не встала, поленилась. На пороге дома показался сеиз. Был он бледен, его правый глаз косил, нижняя челюсть дрожала; он не успел еще сегодня вычернить свои усы, и в них проглядывали седые жесткие волоски. Словно в большой праздник, был он одет в парадную форму, на его широком красном кушаке висела сабля. Заметив их, он нахмурил брови. — Снимайте обувь, гяуры, — заревел он. — Ага ждет вас. Подошла горбатая старуха Марфа, помогла старостам снять туфли и поставила их в один ряд у порога. — Смелее, мои архонты, — сказала она им вслед. — Смелее! Поддерживая друг друга, они поднялись по узкой деревянной лестнице, вошли в комнату и остановились. Окна были плотно закрыты, и вначале они ничего не увидели, но почувствовали, что где-то в глубине прячется зверь, что зверь этот неотступно следит за ними, вот-вот прянет. Старик Ладас прижался к архонту Патриархеасу и дрожал от страха. Поп Григорис сделал шаг, потом другой, глазами отыскивая агу. В комнате пахло раки, дымом и нечистым человеческим дыханием. Вдруг справа, из глубины комнаты, раздался страшный хриплый голос: — Гяуры! Все повернулись на звук голоса и увидели агу, закутанного, лежащего на огромной подушке. Он упирался ногами в стену, на поясе у него поблескивали большие серебряные пистолеты. Перед ним стояла высокая бутылка раки. — 150 —
|