|
— И что же тебе ответил бог? — громко спросил молодой парень. — И вот понемногу на меня нисходит просветление. Несчастье — да будет оно благословенным! — теперь сделало нас всех равными. Все стали бедными; ни одна соседка, вынимая из печки хлеб, уже не погрешит, не дав его другой, голодающей. И вот настала пора, дети мои, когда то; что прежде было трудным, уже не гнетет! Освободились мы от чрезмерной сытости, и душа наша воспарила! Священник повернулся к одному старику, который, опершись на палку, слушал, покачивая головой. — Что, дед Харилаос, разве три месяца тому назад можно было отнять у тебя виноградники и оливковые деревья и раздать их бедным? Ты бы их отдал? — Пусть господь бог меня простит, — ответил старик, — никогда! А разве твоя милость оторвала бы и раздала соседям свои руки, ноги, свои легкие? Вот так же и мне дороги были тогда оливковые деревья и виноградники. — И ты, дед Павлис, тоже раскрыл бы свои сундуки и роздал бы бедным свои лиры? — продолжал поп. Другой старик, стоявший напротив попа, нахмурился при этих словах, но ничего не ответил; он только тяжело вздохнул, вспомнив свои сундуки. — Тот, у кого земля, — вдруг громко заговорил отец Фотис, — у кого земля и деревья, тот сам превращается в землю и в дерево, и душа его теряет свой божественный облик; у кого сундук, тот в сундук и превращается, несчастный Павлис! А ты, бедняга Харилаос, в землю превратился еще до своей смерти! Но — слава богу! — избавились мы от этого! Увидели наконец и вы, добрые хозяева, что значит быть раздетыми и голодными, почувствовали и вы горе бедного человека. — Да, — вздохнул дед Павлис, — я почувствовал. — Теперь мы все объединимся, — продолжал отец Фотис, — теперь не будет твоего и моего, не будет больше изгородей, сундуков и затворов; теперь все будем работать и все вместе будем есть! Каждый будет делать то, что умеет; каждый будет работать, сколько может; один будет рыболовом на озере Войдомата, другой — охотником, третий — земледельцем, четвертый будет пасти животных, которых послал нам бог. Все мы братья, одна семья, один отец у нас — бог! — Пусть обновятся и очистятся наши души, — говорил далее священник, раскидывая руки в стороны, — построить новую жизнь очень трудно, помогите мне, братья! Труд, терпение, любовь и вера в бога! Какими были первые христиане? Собирались они в катакомбах, глубоко под землей, и закладывали фундамент новой жизни. Так и эти пещеры, ведущие в недра земли, являются нашими катакомбами, сюда мы принесли Христа. Мы познали несправедливость и теперь возродим равенство! Не бойся, сын мой Петрос, мы должны забыть о прошлом, пусть оно будет проклято! Помогите же мне, и сообща построим новый мир! — 130 —
|