|
— Ладно, считай, что я этого не говорил. Ты питерский? — С Охты. — В штабе рассказывают такой анекдот. Приехал майор Бережной на Ропчу. Дневальный его не пускает. Бережной кричит: «Я из штаба части!» Дневальный в ответ: «А я — с Лиговки!..» Ты приемами самбо владеешь? — Более или менее. — Говорят — от топора и лома нет приема… Можно перевести тебя в другую команду. — Я не боюсь. — Это глупо. Отошлем тебя в Синдор… — А в Синдоре — не зеки? Такое же сучье и беспредельщина. — Права думаешь качать? — Не собираюсь. — Товарищ подполковник. — Не собираюсь, товарищ подполковник. — Вот и замечательно, — сказал он, — а то прижмуриться недолго. Габариты у тебя солидные, не промахнешься… Штабной грузовик отвез меня к переезду. Я шел по укатанной гладкой дороге. Затем — по испачканной конским навозом лежневке. Сокращая дорогу, пересек замерзший ручей. И дальше — мимо воробьиного гвалта. Вдоль голубоватых сугробов и колючей проволоки. Сопровождаемый лаем караульных псов, я вышел к зоне. Увидел застиранный розовый флаг над чердачным окошком казармы. Покосившийся фанерный гриб и дневального с кинжалом на ремне. Незнакомого солдата у колодца. Чистые дрова, сложенные штабелем под навесом. И вдруг ощутил, как стосковался по этой мужской тяжелой жизни. По этой жизни с куревом и бранью. С гармошками, тулупами, автоматами, фотографиями, заржавленными бритвенными лезвиями и дешевым одеколоном… Я зашел к старшине. Отдал ему продовольственный аттестат. Затем направился в сушилку. Там, вокруг помоста, заваленного ржавыми дисками от штанги, сидели бойцы и чистили картофель. Вопросов мне не задавали. Только писарь Богословский усмехнулся и говорит: — А мы тебя навечно в списки части занесли… Как я затем узнал, из штаба части присылали военного дознавателя. Он прочитал лекцию: «Вырождение буржуазного искусства». Потом ему задали вопрос: — Как там наш амбал? Лектор ответил: — Следствие на единственно верном пути, товарищи… Купцова я увидел в зоне. Это случилось перед разводом конвойных бригад. Он подошел и, не улыбаясь, спросил: — Как здоровье, начальник? — Ничего, — говорю, — а ты по-прежнему в отказе? — Пока закон кормит. — Значит, не работаешь? — Воздерживаюсь. — И не будешь? Мимо нас под грохот сигнального рельса шли заключенные. Они шли группами и поодиночке — к воротам. Бугры ловили по зоне отказчиков. Купцов же стоял на виду… — Не будешь работать? — 127 —
|