Глобалия

Очень скоро Байкал понял, что ошибается. Кругом было полно взрослых, но вся эта чехарда, похоже, им нисколько не мешала.

Фрезер пробирался среди этих невообразимых лачуг и петлял по улочкам, следуя какому-то сложному маршруту. Вокруг кипела удивительная жизнь, одновременно неподвижная и бурная, переполняя воздух множеством не менее удивительных звуков: прачки мешали палками белье в огромных чанах, жарились в темном шипящем масле оладьи, где-то кололи дрова, и оттуда доносился глухой треск сухого дерева, который ни с чем невозможно спутать.

Путники прошли под аркой, которая в былые времена служила входом в богатое поместье. На бывшей главной аллее выстроились в два ряда открытые прилавки, где было разложено множество разных предметов. Байкал содрогнулся от отвращения при мысли, что эти люди не выбрасывают мусор, а выставляют его на всеобщее обозрение. Но потом он понял, что все эти старые, ржавые, мятые, сломанные вещи на самом деле вовсе не мусор, а товар, предназначенный для продажи.

Посреди всего этого убожества лишь одна лавка выглядела более или менее нарядно. В ней были выставлены длинные ящики, выкрашенные в яркие цвета. Только спустя какое-то время Байкал догадался, чем в ней торгуют. Пока Фрезер пробирался сквозь толпу, юноша успел оглянуться и с содроганием взглянуть на пустые гробы, которые, казалось, ждут не дождутся покупателя, зазывая его своими кричащими цветами. Ужаснее всего было то, что среди этих покойницких ящиков оказалось множество моделей маленького размера, предназначенных для детей и даже для младенцев.

Впрочем, у Байкала не было времени на то, чтобы вдаваться в мрачные размышления, навеянные этой картиной. Протискиваясь по невообразимо тесным улочкам, прохожие то и дело задевали друг друга. Байкал все время чувствовал прикосновения чьих-то одежд, волос, влажной кожи. У юноши голова шла кругом от смеси разных запахов. Лейтмотивом во всей этой какофонии был едкий запах пота, к которому примешивались яркие, диковатые ноты аромата, исходившего от женских причесок.

Толчея эта поражала не только своей многолюдностью: в ней часто попадались удивительные, на взгляд глобалийца, существа. Беременные женщины прогуливались в толпе как ни в чем не бывало, тогда как в Глобалии над ними был установлен строжайший контроль, предполагавший полную изоляцию и минимум физической активности. Ковыляли на костылях калеки, которых за их уродство прохожие то и дело награждали пинками и проклятиями. Да и старость представала здесь без всяких прикрас. Те, кто, несмотря ни на что, сумел-таки достичь преклонного возраста, в награду за свое упорство получали гнилые зубы, глаза с бельмами да морщинистую кожу. Но вместо того чтобы попытаться скрыть подобные напасти, эти люди, напротив, бесстыдно выставляли их на всеобщее обозрение. Мерзкие старухи кричали во всю глотку, широко раскрывая беззубые рты, а разбитые параличом древние старики восседали на плетеных стульях, держа на руках детишек и рассказывая им сказки.