|
(говорю об этом, потому что сам там присутствовал): сделать это вначале им мешало благоговение перед самым человечным из титанов прошлого, столь одержимого, оказывается, созерцанием гениталий. Но это театр Клерика как раз не волновало: деньги-то зрители платили, когда входили в зал, а не когда актеры выходили на поклоны. Комната КлерикаКлерик жил в комнате на двоих, но вряд ли нужно говорить, что напарник давным-давно оттуда съехал, а въехать туда никто больше почему-то не жаждал. «А, Эдди! Ну входи же, - любезно приветствовал меня хозяин. - Тебя-то я и поджидал!» Он поднялся и пересел поближе к огромному холсту, сплошь покрытому черным. Встреча, оказанная мне, ничем не напоминала приветствие зарвавшимся студентом преподавателя, что явился вышибить его из колледжа. Я уставился на холст площадью так примерно пять квадратных метров - сплошь черный; предо мной была чернота, уходившая в стену, как провал шахты. - Понравилось, а? Сам рисовал - это еще не предел моего таланта. Называется полотно «Чернуха - это нечто совсем иное». С чего же начать? Идя, я не сочинил никакого вводного слова, оправдывающего экзорцизм и прочее. Честно говоря, я ведь надеялся, что Клерик начнет сам, сказав что-то вроде: «Доктор Гроббс, поразмыслив, я решил покинуть Кембридж и достойно распорядиться останками Авиатора, не шокируя нравы, царящие в Англии в конце века. Мне бы не хотелось давать повод к каким-либо пересудам. На ваш взгляд - это верное решение?» - Как поживает Авиатор? - поинтересовался я. - Он в надежном месте. Просто невероятно, чего можно добиться за бутылку виски. Я выложил ему, как на сложившуюся ситуацию смотрят в колледже. Клерик среагировал как-то странно: сослался на то, что в Уставе колледжа ни слова не сказано о запрете держать у себя набивные чучела бродяг - и все. - Вот ведь и у вас дома стоит чучело сычуаньского... землеройкокрота, — 297 —
|