|
могу избавиться от мысли, что она слишком хороша, слишком умна, самостоятельна, хорошо одета, чтобы здесь очутиться. Она поселяется в моем доме раз за разом, ей не важно, где я осел, надолго ли. Я даже боюсь думать, как быстро зачахла бы наша связь, распределись роли наоборот: жиреющий философ пытается найти ключи от машины, потом - вспомнить, где он поставил машину, когда машина найдена, снова ищет ключи, потом выясняется, что кончился бензин, потом он сворачивает не туда, трасса с односторонним движением - это надолго, он теряет адрес, не может найти места для парковки. - Когда мы грабили банк, ты боялась? - Нет. В тебе есть что-то такое уютное. Знаешь, по мне, ты похож на подгнившее яблоко. - Что за яблоко? Какое-нибудь особенное? - Из тех, что остаются на тротуаре, когда закрылся рынок. Нежное, на самом деле - хорошее, только вот битое. И никому оно не нужно - просто потому, что яблоки должны выглядеть по-другому. И вот этого тебе никогда не удастся скрыть. Ужас вызывает твоя неряшливость - вот уж от чего волосы на голове встают. А эти ваши налеты на банки... Моя родословнаяПочему деградация? Папа был настоящим героем. Он бестрепетно смотрел в лицо работе. День на службе, день - выходной. Стиснув зубы, он сорок лет проработал в страховой компании. Никогда не роптал, прекрасно понимая при этом, что на работе им помыкают ленивые, ограниченные, подлые люди, а другие ограниченные, подлые и ленивые люди, с которыми он сталкивался по долгу службы, зарабатывают вдвое больше его, напрягаясь при этом вдвое меньше. Но он не выплескивал эмоции на всех и на каждого. Проработал всю жизнь на месте, где я бы продержался от силы неделю. Правда, пару раз я ловил на его лице это выражение: все-что-ты-себе-воображаешь-я-уже-пробовал. Мама: помню, она пылесосила кресло, прежде чем вынести его на помойку. Покуда я учился в Кембридже, мне как-то не очень довелось иметь дело с — 282 —
|