Подвиг

Выйдя из института, Блоха сунул руки в карманы и, посвистывая, двинулся по проспекту.

— Женя, подожди! — окликнула Соня.

— Нам с вами не по пути! — Блоха попытался весело улыбнуться. — У вас еще три экзамена, а я свободен, как кирпич в полете!

Блоха сидел в своей комнате, обложенный стопками толстых книг, и внимательно читал, делая выписки. На столе перед ним стояло зеркало, он поднял голову и растянул губы в радостной улыбке, потом округлил рот и скорчил плаксивую физиономию.

Вошел отец, постоял, наблюдая за ним.

— Женя… Я хочу поговорить с тобой.

— М-м? — промычал Блоха, повернув к нему мелко трясущуюся голову с идиотской гримасой.

Отец не улыбнулся.

— Женя, тебе нельзя идти в армию.

— Я не собираюсь в армию, — Блоха показал ему обложку научного труда по психиатрии.

— Ты неважный актер, — покачал головой Леонид Федорович. — А они не такие наивные люди, как ты думаешь… Тебе надо избежать призыва любой ценой. Я не знаю, представляешь ли ты себе реально, что тебя ждет? Тебя признают годным, несмотря на зрение, несмотря на все твои старания. Дети моих друзей это уже проходили… Тебя отправят на ракетную точку куда-нибудь в глушь, в ста километрах от ближайшего населенного пункта, где люди озверели до потери человеческого облика и ждут молодого призыва, как праздника. Там тебя будут бить и издеваться каждый день, день за днем, два года, под чутким руководством политотдела. Но это еще не все. Если ты все-таки останешься жив и не сломаешься — тебя заставят подписать секретный допуск, хотя ракету ты не увидишь даже издали. И потом, когда ты вернешься, любое общение с западными журналистами, любое выступление будет расцениваться как разглашение государственной тайны, и после армии ты окажешься в лагере…

— Я же сказал — я не пойду в армию! — сказал Блоха. — И вовсе не поэтому, а потому что я не буду служить в армии фашистского государства!

— Подожди, послушай… И во всем этом виноват я, — Леонид Федорович ходил по комнате, нервно сжимая пальцы. — Мало того что я потерял все. Все! Любимую работу. Любимую женщину. Но я и тебе сломал жизнь с самого начала. Я не хочу потерять себя, понимаешь?..

— Да о чем ты говоришь, па? — удивленно пожал плечами Блоха.

— Одним словом… я звонил Богуславскому… — не глядя на него, сказал отец.

Блоха поднял на него изумленные глаза.

— Ты?.. Звонил?..

— Да. Он сказал, что если ты подпишешь какие-то бумаги… как бы осудишь меня… то он попытается что-нибудь сделать…