|
Александр вывернул ладони. - Ладно. Будем надеяться, сойдет. Вызов на экзамены придет по почте. Еще нужна была справка с работы. Но справку не спросили. Наверное, сработал блат. Длинной и широкой лестницей он сбежал на площадь, пекинская огромность которой внушает отдельно взятому здесь индивиду сознание собственного ничтожества. Особенно в виду стоящего напротив шедевра советского конструктивизма - Дом правительства с черным Лениным. Соискатель его догнал и зашагал рядом, стягивая набок толстый узел галстука. Он был старше ниже, шире и уверенней. Загар крепко въелся в обветренное до одубелости лицо, глаза на котором выцвели. - Стихи, значит, пишешь, Александр Батькович? Зачем тогда лезешь в эту грязь? - Что вы имеете в виду? - Партийно-советскую печать, конечно. Только не надо мне про Хема периода газеты "Канзас Стар". Не имея за душой иных причин, Александр покраснел. - А вы зачем? - Я то? Кстати: Эдуард. Сейчас разопьем, и можно будет Эдик. Фамилию при первом знакомстве не сообщаю, чтобы не отпугивать. Теперь насчет грязи. В ней я уже по уши. А для дальнейшего погружения нужен, понимаешь ли, диплом... В старинном саду на задах университета Эдуард поставил короткую ногу на мокрую скамейку, вынул из портфеля бутылку "Вермут розовый", складной стаканчик и сплющенный сырок "Новость": - Новость, конечно, не сырок, - заметил он ухмылку Александра. Талант! Талант - единственная новость, которая нова. Сам из столицы будешь? - Что вы имеете в виду? - Единственной столицей этой страны для Александра была Москва, он искренне не понял, что речь о городе, который был вокруг. - В общаге, понимаешь, нет местов. Пожить на время сдачи у тебя нельзя? - У меня? - Вас понял. Папа, мама... А девушка, допустим? Куда ее приводишь? - Никуда. Некуда... - Ладно. Будем искать другие варианты. Пей давай, не держи. Александр отвернулся, чтобы не обидеть собутыльника гигиеническим недоверием к его стакану, край которого он упер под нижнюю губу - наука бывалой мамы. Вермут оглушил. Эдуард вновь наполнил и махнул, губами Александра совершенно не брезгуя. - Давай мы, знаешь что? Давай сейчас газу доберем и в Молодечно? - Вы оттуда? - Нет. - А что там? - Кто! - исправил Эдуард. - Останешься доволен. Когда мне случается упоминать о моих победах, которые, заметь, от поражений я не отличаю, собутыльник обычно задает вопрос: "А в рот брала?" Чувствуя, что краснеет, Александр ответил резко: - Я ни о чем не спрашиваю. - Могу сказать, почему. Потому что априори полагаешь, что берут только в развратной вашей столице. А вот я тебе скажу, что лучший в журналистской моей практике минет поджидал меня, знаешь, где? В такой лесной глуши, куда прорваться можно только с электропилой "Дружба". Мир, он един повсюду. Субстанциально. Остается, конечно, вопрос об акциденциях... Так насчет Молодечно: не убедил? Тогда разбежались до вступительных. Ты к папе с мамой, а я на вокзал через винный отдел. С чем в Молодечно есть проблемы, так это с благородными напитками. Еще стакан? И правильно, что нет. Много помоев мог бы я вылить на вторую древнейшую профессию, но главная беда, что в блядской этой работе нельзя не пить. Особенно в задупье. Где даже бормотуху начинаешь воспринимать, как кьянти или что там хлестал наш папа Хэм. Так что мой совет, которым ты, конечно, вправе пренебречь: пиши лучше стихи. Я пробежал своим наметанным: слова умеешь ставить. — 89 —
|