|
Записывается он под новой фамилией, которая библиотекарше не нравится: "Из Аргентины, что ли?" Странное предположение. Странно и то, что все при этом замирают, косясь и глядя сверху вниз. В полной тишине услышав отрицательный ответ, постепенно возобновляют перелистывание. К полкам основного фонда не допускают. Но он находит пищу для ума и в ящике текущего оборота. " "СС" в действии"? От "Мюнхена до Нюрнберга"? Да тебе сколько лет?!" Отобранные книги летят обратно в ящик. Остаются три. И то хлеб... С улицы Долгобродской, обледенелой и пустой, доносится грохот. Неожиданный вид транспорта - гужевой. Такая у него страна. С одной стороны, победы в космосе, с другой - оглобли и хомут. Телега подлетает со страшной скоростью. Уперев ноги, в ней стоит и правит краснощекая старуха. Натягивает вожжи, хлещет битюга. Гнедая заиндевелость. Пар из ноздрей. В огромном глазу безумие. "Чтоб ты сдох, байстрюк!" Он слышит напутственный крик, он видит, как налетает кнут. Не увернуться. Удар. Ожог раскаленной спирали пробивает шапку и пальто. Рывком сбивает с ног и с толку. За что? Что значит "байстрюк"? По льду разлетаются книжки, которые он собирает на коленях: "За колючей проволокой". "По ту сторону". "Никогда не забудем!" "Ты глянь на себя в зеркало! Кто тебя так?" Рубец до глаза, который моргает и слезы льет помимо воли. "Сказал уже!" "Старуха на коне? Что за безумная фантазия! За что она тебя?" "А просто так". "Так просто не бывает. Говори?" Именно в тот момент он преисполнился невыразимым. И онемел. Как ни пытались вытрясти признание - ни звука из груди. Не потому что он постановил себе молчать, как сделал бы в гестапо. Просто голос ему отказал. Аппарат, который производит звук. При этом он совсем не отупел. Напротив. Что было на языке, то стало на уме. Внешний голос стал внутренним - и звучал в нем постоянно. Не только "устно". Внутренний голос умел и писать. Александру оставалось только читать самого себя - что можно и с открытыми глазами. Создавая целые картины, непрерывная строчка внутри него бежала из никуда вперед - как было в детстве, когда он задирал голову на световые и многоцветные рекламные вершины огромных зданий Северной Пальмиры. Дар речи потом вернулся, пусть не без некоторых нарушений, а на исходе того дня он приоткрыл под одеялом военный трофей лейтенанта Андерса, присланный деду с бабушкой из побежденной им Германии. Вот и страница с марками всех номиналов и цветов, но с одним и тем же портретом. Он вынимает одну. Лизнув, приклеивает к стене. В сиянии уличного фонаря сиреневый квадратик с надписью Deutsches Reich - под правым профилем. Фюрер в миниатюре такой же пасмурно-усталый, как на последнем в его жизни снимке, где - воротник шинели зябко поднят - он отдает свое последнее тепло, касаясь щеки мальчишки-верфольфа, которому уже не стать Сверхчеловеком. — 14 —
|