Дорога перемен

В довершение ко всему девятый ряд пролетел, словно планер в ночи, в нескольких сантиметрах, и поверх его покореженного края я смотрела, как взрываются бриллиантовыми фейерверками иллюминаторы, и помимо воли расплакалась.

Доносится звук, который издают безмолвные погибшие, — я узнала его много лет спустя в вечерних новостях. Их голосовые связки уже не работают, поэтому вместо голосов слышно дрожание воздуха, которое наскакивает и отражается от стены молчания, — это голос ужаса в вакууме.

Несколько дней я чувствовала, что у меня на груди лежит леопард. Я вдыхала спертый воздух, который он выдыхал. Он царапал мне подбородок и целовал в шею. Когда он переваливался, мои ребра тоже двигались.

— Она приходит в себя, — первое, что я слышу за долгое время.

Я открываю глаза и вижу все в следующем порядке: маму, папу, крошечную комнату в мансарде в Большом доме. Я крепко зажмуриваюсь. Что-то не так: я ожидала, что очнусь в доме в Сан-Диего. Я совершенно забыла о Массачусетсе.

Я пытаюсь сесть, но леопард рычит и вонзает в меня когти.

— Что с ней? — спрашивает папа. — Джейн, помоги ей. Что с ней?

Мама кладет мне на лоб холодные полотенца, но совершенно не замечает этого чудовища.

— Неужели ты его не видишь? — спрашиваю я, но из горла вырывается только шепот.

Я захлебываюсь. Начинаю кашлять и отхаркиваю мокроту, еще и еще. Папа вкладывает мне в ладонь салфетку. Мама плачет. Никто из них не понимает, что, как только леопард спрыгнет, со мной все будет в порядке.

— Мы поедем домой, — говорит отец. — Мы скоро уедем отсюда.

Одежда отца совсем не подходит для этой фермы — его вообще тут быть не должно. Я ищу мамино лицо, чтобы получить ответ.

— Оливер, оставь нас на минутку.

— Мы должны пережить это вместе, — настаивает отец.

Мама кладет руку ему на плечо — круто смотрится, как орхидея на сеновале.

— Пожалуйста.

Сеновал.

— Признайтесь… — Я пытаюсь сесть. — Хадли умер?

Мама с папой переглядываются, и отец молча выходит из комнаты.

— Да, — отвечает мама. Ее глаза наполняются слезами. — Ребекка, мне очень жаль. — Она ложится на стеганное сердечками одеяло. Прячет лицо у меня на животе, на груди у этого леопарда. — Мне очень жаль. — Животное встает, потягивается и исчезает.

Удивительно, что я не плачу.

— Расскажи мне все, что знаешь.

Мама поднимает лицо, пораженная моей храбростью. Она говорит, что Хадли упал и сломал шею. Врачи сказали, что он умер мгновенно. Это произошло три дня назад — слишком долго тело не могли извлечь из узкого ущелья.

— И что я делала эти три дня? — шепчу я. Ответа я не нахожу, поэтому смущаюсь.