|
Кого карать-то? Егор с неохотой - из вежливости - похлопал, а тут выкликнули: - Слово предоставляется товарищу Полушкину. - Мне? - Егор встал. - Мне бы потом, а? Я это… бумажки забыл. - Какие бумажки? - Ну, речь. Мне речь написали, а я ее на столе позабыл. Вы погодите, я сбегаю. Зал весело зашумел: - Давай без бумажек! - А кто написал-то? - Смелей, Полушкин! - Проходите к трибуне, - сказал председатель. - Зачем проходить-то? - Егор все же вылез из ряда и пошел по проходу. - Я же говорю: сбегаю. Они… это… на столе. - Кто они? - Да бумажки. Написали мне, а я позабыл. Хохотали, слова заглушая. Но Егору было не до смеха. Он стоял перед сценой, виновато склонив голову, и вздыхал. - А без чужих бумажек вы говорить не можете? - спросил министр. - Ну, дык, поди, не то скажу. - То самое. Проходите на трибуну. Смелее, товарищ Полушкин! Егор нехотя поднялся на трибуну, поглядел на стакан, в котором пузыри бежали. Зал сразу стих, все смотрели на него, улыбались и ждали, что скажет. - Люди добрые!-громко сказал Егор, и зал опять покатился со смеху. - Погодите ржать-то: я не «караул» кричу. Я вам говорю, что люди- добрые! Замолчали все, а потом вдруг зааплодировали. Егор улыбнулся. - Погодите, не все еще сказал. Тут товарищ говорил, так я с ним не согласен. Он законов просил, а законов у нас хватает. - Правильно!-сказал министр. - Только уметь надо ими пользоваться. - Нужда научит, - оказал Егор. - Но я к тому, чтоб нужды такой не было. Этак-то просто: поставил солдат с ружьями и гуляй себе. Только солдат не наберешься. И опять зааплодировали. Кто-то крикнул: - Вот дает товарищ! - Вы мне не мешайте, я и сам собьюсь. Мы с вами при добром деле состоим, а доброе дело радости просит, а не угрюмства. Злоба злобу плодит, это мы часто вспоминаем, а вот что от добра добро родится, это не очень. А ведь это и есть главное! Егор ни разу не выступал и поэтому но особо боялся. Велели говорить, он и говорил. И говорилось ему, как пелось. - Вот сказали: делись, мол, опытом. А зачем им делиться? Чтоб обратно у всех одинаковое было, да? Да какой же в этом нам прок? Это у баранов и то шерсть разная, а уж у людей -сам бог велел. Нет, не за одинаковое нам драться надо, а за разное, вот тогда и выйдет радостно всем. Слушали Егора с улыбками, смехом, но и с интересом: слово боялись проворонить. Егор это чувствовал и говорил с удовольствием: - Но радости покуда наблюдается мало. Вот я при Черном озере состою, а раньше оно Лебяжьим называлось. А сколько таких Черных озер по всей стране нашей замечательной - это ж подумать страшно! Так вот, надо бы так сотворить, чтобы они обратно звонкими стали: Лебяжьими или Гусиными, Журавлиными или еще как, а только чтоб не Черными, мил дружки вы мои хорошие. Не Черными - вот какая наша забота! — 201 —
|