|
- Мне бы место какое. Зарплата чтоб. А то семья. - Профессией какой владеете? - Какая у меня профессия? За скотом ходила. - Скота у нас нет. - Ну, мужики-то есть? За ними уход могу. Помыть, постирать. - Ну, да у вас, Полушкина, редчайшая профессия! Паспорт с собой? - В документ глядели, хмурились. - Дочка у вас ясельная. - Олька. - Яслей-то у нас нет. Ясли - в ведении Петра Петровича. К нему ступайте: как решит. Шла к Петру Петровичу: на второй круг. От Петра Петровича - к Ивану Ивановичу на третий. А оттуда…: - Ну, вот что: как начальник скажет. Я в принципе не возражаю, но детей много, а ясли одни. Этот круг был последним, финишным: к черте подводил. И за той чертой - либо твердая зарплата два раза в месяц, либо конец всем мечтам. Конца этого Харитина очень пугалась и потому с утра готовилась к свиданию с последним начальником со всей женской продуманностью. Платье новое по коленки окоротила, нагладилась, причесалась как сумела. И еще сумочку с собой прихватила, сестрицы подарок, Марьицы, к именинам. А Ольгу учительнице Нонне Юрьевне подкинула: пусть тренируется. Своих пора заводить, чего там. Выгулялась. Ни жива ни мертва Харитина дверь заветную тронула: будто к царю Берендею шла или к Кощею Бессмертному. А за дверью вместо Кощея с Берендеем-дева с волосами распущенными. И коготки по машинке бегают. - Мне к начальнику. Полушкина я. - Идемте. Умилилась Харитина: до чего вежливо. Не «обождите», не «проходите», а «идемте». И сама в кабинет проводила. Начальник-пожилой уже, в черных очках-за столом сидел, как положено. Перед собой смотрел, но строго ли-не поймешь: в очках ведь, как в печных заслонках. - Товарищ Полушкина, - сказала дева. - По вопросу трудоустройства. И вышла, облаком сладким Харитину обдав. А начальник сказал: - Здравствуйте, товарищ Полушкина. Присаживайтесь. И руку поперек стола простер. Не ей - она с краю стояла,-а точнехонько поперек, и Харитине шаг в сторону пришлось сделать, чтобы руку эту пожать. - Значит, никакой специальности у вас нет? - Я по хозяйству больше. К тому, что в каждом новом месте, у каждого нового начальника ее об одном и том же спрашивали, Харитина быстро привыкла. И частила сейчас: - По хозяйству больше. Ну, в колхозе пособляла ко нечно. А так -дети ведь. Двое. Олька - младшенькая: не оставишь. А тут кабанчика зарезать пришлось… Слушал начальник, головой не ворочал, а куда смотрел - неизвестно и как смотрел - тоже неизвестно. И потому путалась Харитина, плела словеса вместо сути и до того доплелась, что и остановиться не могла. И детей, и мотор, и кабанчика, и непреклонного товарища Сазанова, и собственного мужа-бедоносца - всех в одну вязь повязала. И сама в ней запуталась. — 140 —
|