|
- Будь здоров, гость дорогой. Пей от горла, ешь от пуза, на подарочек радуйся. Бригадиров и прорабов Харитина не собрала (а может, и не хотела), но Яков Прокопыч приперся. - Зла на тебя, Полушкин, не держу, потому и пришел. Но закон уважаю сердечно. И тебя, значит, уважил и закон уважаю. Такая у меня постановка вопроса. - Садись, Яков Прокопыч, товарищ Сазанов. Испробуй нашего угощения. - С нашим полным удовольствием. Все должно быть соблюдено, верно? Все, что положено. А что не положено, то фантазии. Бензином бы их полить да и сжечь. Федор Ипатыч тоже присутствовал. Но в себе был весь, сумраком занавешенный. И потому помалкивал: ел да пил. Но Якову Прокопычу ответил: - Всем на чужом пожаре занятье по душе найдется. Кому тушить, кому глазеть, а кому руки греть. Вскинулся Яков Прокопыч: - Как понимать, Федор Ипатыч, это примечание? - Законников надо жечь, а не фантазии. Собрать бы всех законников да и сжечь. На очень медленном огне. Разгореться бы тут спору, да Марьица не дала. Задергала мужа: - Не спорь. Не встревай. Наше дело - сторона-сторонушка. И Вовка с другого уха поддакнул: - Может, лодка когда понадобится… А Егор и не слышал ничего из своего красного угла. Подарки раздавал, водкой заведовал. Сам пил, других угощал: - Пейте, гости дорогие! Федор Ипатыч, свояк дорогой, мил дружок мой единственный, что нахмурился-засупонился? Улыбнись, взгляни бархатно, молви слово свое драгоценное. - Слово? Это можно. - Поднял Федор Ипатыч стакан. - С прибылью, хозяин, тебя, и с догадкой: раз кругом все такие законники, без догадки не проживешь. Вот вывернулся ты, значит, и молодец. Да. Хвалю. Чиста душа в рай глядит. - В рай? - закручинилась Харитина. - Там, где рай, не наш край. Нам до рая ста рублей не хватает. Удивилась Марьица: - Ты что это, Тина, каких таких ста? Кабанчика, поди, не без выгоды… Крепилась Харитина. Весь день крепилась, а тут сдала. Взвыла вдруг по-упокойному: - Ой, сестрица ты моя Марьица, ой, братец ты мой Федор Ипатович, ой, вы гости мои ласковые… - Да ты что, что, Тина? Да погоди голосить-то. - Да ведь два ста рублей - вся убоинка. - Двести?.. - Федор Ипатыч даже хлебушек уронил. - Двести рублей? Это ж как так получается? Это почем же килограмм идет? - А почем бы ни шел, да весь вышел, - сказал Егор. - Пейте-ешьте, гости… - Нет, погоди! - строго прервал Федор Ипатыч. - Свежая свининка не баранинка. Да в это время, да в городе. Да по четыре рубля килограмм, вот как она идет! По четыре целковых - это я точно говорю. — 135 —
|