Чужое сердце

– Почему бы тебе просто не съесть его? – пробормотал я.

– Потому что, – ответил Шэй, которому тоже не спалось, – тогда мне нечего будет ждать.

Мэгги

У меня было множество причин любить Оливера, но главная из них заключалась в том, что мама терпеть его не могла. «Пропащий он», – говорила она всякий раз, когда Оливер наведывался в гости. «Он разрушает все вокруг себя, Мэгги, – уверяла она. – Если ты от него избавишься, то можешь повстречать своего Единственного».

Мой Единственный должен был быть врачом, вроде того анестезиолога из Дармута-Хичкока, свидание с которым мне однажды устроили. Он тогда еще спросил, знаю ли я, что закон, запрещающий скачку детского порно, является нарушением гражданских прав населения. Мой Единственный также мог быть сыном регента, который уже пять лет душа в душу жил с мужчиной, но не удосужился поставить родителей в известность. На роль моего Единственного годился также молодой сотрудник аудиторской конторы, решавшей налоговые проблемы отца, который на первом же – и последнем – нашем свидании поинтересовался, всегда ли я была такой крупной девочкой.

А вот Оливер всегда знал, что мне нужно и когда. Поэтому как только я встала на весы в то утро, он тут же выпрыгнул из-под кровати, где усердно перегрызал провод будильника, и уселся прямо мне на ноги, чтобы я не смогла увидеть цифры на табло.

«Умничка», – сказала я, сходя с весов и стараясь не замечать красные циферки, которые погасли, едва мои стопы оказались на полу. Разумеется, в том, что на экране мелькнула семерка, виноват Оливер, взгромоздившийся на поверхность аппарата. Более того, если бы я составляла официальную жалобу по этому поводу, то мне пришлось бы указать три пункта: а) четырнадцатый размер одежды – это не такой уж большой размер; б) четырнадцатый размер в Америке был бы шестнадцатым в Лондоне, так что я в некотором смысле худее, чем была бы, если бы родилась англичанкой; в) неважно, сколько ты весишь, главное здоровье.

Хорошо, возможно, я не очень много времени уделяла спорту. Но когда-нибудь я займусь им всерьез – по крайней мере так я говорила маме, этой королеве фитнеса. Вот только нужно подождать, пока все люди, чьи интересы я отстаиваю столь безустанно и самозабвенно, не будут спасены, – и спасены во всех доступных смыслах слова. Я твердила ей (да что там ей – любому, кто готов был слушать), что у АОЗГС единственная цель: помогать людям отстаивать свою позицию. Но моя мама, увы, признавала лишь позицию голубя, воина и прочие фокусы, почерпнутые на занятиях йогой Я натянула джинсы – те самые, которые нарочно стирала как можно реже: в сушилке они садились, и приходилось полдня страдать, прежде чем ткань растягивалась в достаточной мере. Подобрав свитер, который не подчеркивал бы обвисшую грудь, я обратилась за советом к Оливеру: «Ну, что скажешь?»