|
– Слушай, – начал он. – На прошлой неделе ты сказал мне одну вещь… – Да? – Сказал, чтобы я заглянул внутрь. – На лице его отразилось сомнение. – Моя дочь очень больна. Вчера врачи сказали, чтобы мы с женой попрощались с ней. Я чуть было не взорвался. Схватил плюшевого мишку, лежавшего у нее в кроватке, мишку, которого мы принесли из дому, чтобы ей не было неуютно в больнице… Так вот, я схватил его и разорвал на части. Он оказался наполненным арахисовой скорлупой. Нам и в голову не приходило заглянуть внутрь. – Смит покачал головой. – Мой ребенок будет жить. Она даже ничем не болела, просто у нее аллергия. Откуда ты это узнал? – Я не знал… – Неважно. – Он полез в карман и выудил оттуда сочное шоколадное пирожное, обернутое в фольгу. – Это я из дому принес Жена испекла. Она хотела тебя угостить. – Джон, нельзя давать им контрабанду! – воскликнул Уитакер, через плечо косясь на аппаратную. – Это не контрабанда. Просто я… делюсь с ним своим обедом… У меня потекли слюнки. В нашем рационе шоколадных пирожных не было – только пирог с шоколадом, входивший в рождественский паек наряду с полным чулком конфет и двумя апельсинами. Смит просунул пирожное через окошко в двери. Встретившись с Шэем взглядом, он кивнул и удалился вместе с Уитакером. – Эй, Смертничек! – крикнул Кэллоуэй. – Я дам тебе три сигареты за половину этой вкуснятины. – А я – целую пачку кофе, – повысил ставку Джоуи. – Он не станет тратить шоколад на такое говно, как ты, – сказал Кэллоуэй. – Я дам тебе кофе и четыре сигареты. К торгам присоединились Техас и Поджи. Они готовы были обменять на пирожное дисковый плеер. Журнал «Плэйбой». Моток липкой ленты. – Доза! – выпалил Кэллоуэй. – Последняя ставка. Братство заправляло всей торговлей метамфетамином в тюрьме штата Нью-Хэмпшир. Если Кэллоуэй готов был пожертвовать личной заначкой, значит, ему и впрямь очень хотелось съесть это пирожное. Насколько мне было известно, с самого прибытия на ярус I Шэй не выпил и чашки кофе. Курит ли он или принимает наркотики, я не знал. – Нет, – ответил он. – «Нет» для всех. Прошло несколько минут. – Господи, я даже запах чую! – сказал Кэллоуэй. Позвольте доложить: я не сгущаю краски, когда говорю, что мы были вынуждены в течение многих часов вдыхать этот божественный запах. В три часа ночи, когда я проснулся от очередного приступа бессонницы, запах шоколада был настолько силен, что мне показалось, будто пирожное лежит в моей камере. — 30 —
|