|
– Кто? Он покачал головой, сдержавшись и не назвав меня «еретиком». – Ты же читал Тертуллиана. Мы все штудировали его в семинарии. Это был известный раннехристианский историк, чей труд «Опровержение еретиков» предвосхитил Никейский символ веры. Тертуллиан является автором идеи о «неприкосновенности веры», согласно которой мы можем лишь повиноваться учению Христа, ничего к нему не добавляя и не отнимая. – Как ты думаешь, почему католицизм продержался две тысячи лет? – спросил отец Уолтер. – Благодаря таким людям, как Тертуллиан. Людям, которые понимали, что истину коверкать нельзя. Людям, которых огорчили последствия второго ватиканского собора. Папа Римский даже восстановил мессы на латыни. Я набрал полные легкие воздуха. – Я считал, что духовный наставник должен делать все, чтобы Шэй Борн принял смерть со спокойной душой, а не заставлять его быть хорошим католиком в нашем понимании. – Боже ты мой, – вздохнул отец Уолтер. – Он и тебя провел. Я нахмурился. – Никто меня не провел. – Ты у него с рук теперь кормишься! Только взгляни на себя – ты сегодня вел себя, как пресс-секретарь… – Как вы считаете, Иисус умер не просто так? – перебил его я. – Разумеется, не просто так! – Тогда почему Шэй Борн не может сделать то же самое? – Потому что, – пояснил мне отец Уолтер, – Шэй Борн умрет не за чьи-то грехи, а за свои собственные. Меня передернуло. Уж кому было лучше знать. Отец Уолтер тяжело вздохнул. – Я не сторонник смертной казни, но этот приговор я понимаю. Он убил двух человек. Полицейского и маленькую девочку. – Он покачал головой. – Спаси его душу, Майкл. Не пытайся спасти его жизнь. Я посмотрел ему в глаза. – А как вам кажется, что было бы, если бы хотя бы один апостол бодрствовал тогда в саду вместе с Иисусом? Если бы они уберегли Его от ареста? Если бы они попытались спасти Его жизнь? У отца Уолтера в буквальном смысле отвисла челюсть. – Но ты ведь не считаешь Шэя Борна Иисусом? Не считаю. Или?… Отец Уолтер опустился на скамью и, сняв очки, потер глаза. – Майки, – сказал он, – возьми отпуск на пару недель. Поезжай куда-нибудь и молись. Подумай о своих поступках и своих словах. А пока что я запрещаю тебе ходить в тюрьму от имени церкви Святой Катрины. Я обвел взглядом церковь, которую успел полюбить всем сердцем. Полюбить ее полированные скамьи и свет, брызжущий сквозь витражи, шепот шелка над кубком с причастным вином и пляску огоньков на свечах у блюда с пожертвованиями. «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».[20] — 122 —
|