|
Тем временем тренер снова перевел взгляд на Джоджо. – Ну ладно, – сказал Бастер Рот, – допустим, ты за лето малость разжирел. Хрен с тобой. Если б дело было только в этом. Захочешь – снова придешь в форму, но ты ведь даже пошевелиться не желаешь, не то что хорошенько попотеть на тренировке. Тогда на кой нам черт этот мешок дерьма на площадке? Если мы решим выставлять неподвижные преграды на пути соперника – возьмем да и перекупим этого мудака Сейфа. Тот уж встанет – так встанет, эту груду мяса не сдвинешь. Джоджо не мог не расслышать сдавленные смешки там, у входа в зал, и – о ужас! – где-то за спиной, а значит, на площадке. Похоже, ребята оценили по достоинству тренерский прикол. Сейфом прозвали – причем почти уже официально – Рубена Сейфорда, блокирующего полузащитника дьюпонтской команды по американскому футболу. Весил этот парень под триста пятьдесят фунтов. У Джоджо просто перехватило дыхание. Тренер – он, конечно, Тренер, но на этот раз явно перегнул палку. Бастер Рот вдруг замолчал, но легче от этого Джоджо не стало. Слишком тяжелым и многообещающим был взгляд тренера. Наконец великий и ужасный поднял и едва заметно скрючил указательный палец. – Слышь, ты… иди-ка сюда. Джоджо шагнул к тренеру, чувствуя, как по его спине ручьем стекает пот. Сиреневая форменная дьюпонтская майка давно уже промокла на нем насквозь, поменяв цвет на темно-фиолетовый. Тренер обернулся к Вернону Конджерсу, так и стоявшему под самым кольцом буквально в четырех футах от Джоджо. – Конджерс, – произнес он, вновь сопроводив свои слова подзывающим жестом, – ты тоже… сюда иди. Оба остановились перед тренером бок о бок. Конджерс тоже вспотел, и от этого его шоколадная кожа казалась отполированной каким-то специальным составом. Хорошо проработанные и разогретые за время тренировки мышцы, казалось, готовы были разорвать натянутую кожу изнутри. Дельтовидные мышцы выпирали из-под лямок майки, как два больших яблока. Совершенно будничным тоном тренер огласил приговор: – Вы двое – поменяйтесь майками. Эти четыре слова прозвучали для Джоджо как гром среди ясного неба. Он был готов ко многому – почти ко всему, но не к этому. Команда тренера не просто застала его врасплох, а буквально парализовала. Его переводят во второй состав? За шесть дней до первой игры нового сезона – и притом матч состоится здесь, в Дьюпонте! Да, соперник, прямо скажем, не из сильных – Цинциннати, но ведь это первая игра сезона! Зал будет забит под завязку – студенты, выпускники, спонсоры университета и команды! Пресса! А главное – скауты Лиги! И все они увидят Джоджо Йоханссена, сидящего на скамейке! Да кому, спрашивается, пусть даже в заштатной команде, потребуется разжалованный в запасные бывший форвард? Те самые люди, которые смотрели на него порой как на божество, – обычные студенты, болельщики на стадионе, да и те, кто предпочитает смотреть баскетбол по телевизору, все, кто как молитву, как заклинание твердил: «Давай-давай, Джоджо!», кто просил у него автограф, мечтал, чтобы кумир им улыбнулся, помахал рукой, да что там – все, кто просто стремился оказаться рядом с ним, подышать с ним одним воздухом – даже эти люди отвернутся от него! Джоджо Йоханссен будет достоин не восхищения, а сожаления, и это еще при условии, что о нем вообще кто-нибудь удосужится вспомнить или подумать… Конджерс, которого вопросы внутрикомандного товарищеского этикета никогда особо не волновали, уже с готовностью снял желтую майку, обнажив накачанный пресс, напоминающий булыжную мостовую, и косые мышцы, более походившие на пластины тяжелых доспехов, чем на часть человеческого тела. — 266 —
|