|
Хойт остановился около одной из дверей и прислушался, явно пытаясь определить прямо из холла, что происходит в комнате. Выждав несколько секунд, он повернул ручку и распахнул дверь. Шарлотту удивили не столько размеры комнаты и даже не количество набившихся в нее людей – а молодые люди и девушки сидели плотными рядами как на обеих кроватях, так и на полу вдоль стен, – сколько царившая в помещении тишина. В следующую секунду ей в нос ударил запах дыма – не табачного, а какого-то другого, незнакомого, резкого и в то же время сладковатого. Сидевшие в комнате уставились на Хойта и Шарлотту глазами енотов, застуканных у мусорного бачка за домом посреди ночи: в этих взглядах было и беспокойство, и признание собственной вины, и раздражение по поводу столь бесцеремонного вмешательства в то, что, по их мнению, было их сугубо личным делом. Лишь одна из девушек не обратила на появившуюся на пороге парочку никакого внимания – глаза ее были закрыты, и она полной грудью и с явным удовольствием затягивалась дымом, исходившим от короткой мятой сигареты, которую она держала за самый кончик большим и указательным пальцами. – Тишина и покой, – усмехнулся Хойт и, отступив назад, закрыл за собой дверь. Несколько шагов – и Хойт без остановки и театральных пауз открыл следующую дверь. Комната, представшая глазам Шарлотты, была столь же просторной, как и предыдущая, но отличалась тем, что обе кровати, стоявшие у противоположных стен друг напротив друга, были двухъярусными. Хойт нашарил рукой выключатель у двери. Шарлотта сразу обратила внимание, что одно из двухэтажных спальных мест было превращено в некое подобие палатки: разноцветное одеяло с индейскими узорами заправлено под верхний матрас, а его другой край – уже не столь аккуратно – подоткнут под нижний. Из-за полога этого импровизированного вигвама Шарлотта неожиданно услышала раздраженный мужской шепот: – Какого хрена, что еще за урод приперся? Хойт выключил свет и поспешил закрыть дверь. – Мне показалось, или там кто-то что-то сказал? – спросила Шарлотта. – Не знаю. Может, во сне у кого-то вырвалось, – с напускным равнодушием ответил Хойт. – Да, точно, там ведь наверняка кто-нибудь спит. Обход холла продолжился. Еще одна дверь. Приоткрыв ее, Хойт сунул голову в образовавшуюся щель. В комнате никого не было, но свет горел. Шарлотте сразу же бросилась в глаза одна из двух кроватей. Ну и бардак, просто какое-то крысиное гнездо! Простыни, одеяло, подушка – все скомкано так, что видна чуть ли не половина матраса. На вторую кровать было наброшено покрывало – явно в отчаянной попытке придать этому лежбищу приличный вид, но сложность рельефа, образовавшегося под покрывалом, доказывала, что расправить скрученное чуть ли не узлом одеяло или хотя бы положить на место подушки владельцу «спального места» в голову не пришло. Хойт тем временем переложил руку с талии на плечи Шарлотты и, направляя ее движение, предложил переступить порог. Остановившись за дверью, он взмахнул рукой, словно предлагая обозреть все помещение, а затем уже на словах обратил внимание гостьи на самую важную архитектурную деталь комнаты: — 245 —
|