|
– Эй, Билли! А откуда у этой девчонки в голове столько мозгов? Просто ума не приложу! Если это ей передалось по наследству, то уж явно не по отцовской линии, а со стороны Лизбет! Отец взглянул на Джо, приценился к шутке и, не найдя ее слишком удачной, улыбнулся слегка натужно, а потом вернулся к своим хот-догам. Отцу было всего сорок два года, и его можно было назвать даже красивым – грубоватой красотой мужчины, всю жизнь занимающегося физической работой на свежем воздухе. После того как обувная фабрика Тома Макэна закрылась, а потом и пилораму Лоу перенесли куда-то в Северный Уилксборо, отцу удалось устроиться только сторожем на подмену в поселке Роринг Гэп, по другую сторону хребта, у каких-то отдыхающих из Флориды. В последние годы семья фактически жила на то, что получала мама, работавшая на полставки в офисе шерифа. Естественно, такое положение дел вгоняло отца в депрессию; впрочем, и в лучшие годы он не был особенно силен в шутливых перепалках, да и вообще стеснялся долго говорить, когда рядом было много народу. Он и за возню с грилем взялся скорее всего для того, чтобы под благовидным предлогом свести к минимуму общение с гостями. При этом отец вовсе не был человеком робким, застенчивым или косноязычным – во всяком случае, в обычном смысле слова. В тот день Шарлотта впервые в жизни почувствовала себя достаточно взрослой, чтобы понять, почему именно папа порой вел себя так странно с точки зрения окружающих. На самом деле он был просто стопроцентным воплощением типичного горца из Каролины, со всеми достоинствами и недостатками, присущими этому типу людей и унаследованными ими от предков. Он был не так воспитан, чтобы демонстрировать эмоции на людях, а уж о том, чтобы выплеснуть свои чувства, когда тебе плохо, и речи не могло быть. В условиях тяжелой жизни в горах это качество не могло не считаться достоинством для любого мужчины. Одновременно то же качество проявлялось и в подсознательном нежелании выражать свои чувства в словах. Чем сильнее были чувства, тем больше отец закрывался и тем менее охотно делился ими с окружающими. Когда Шарлотта была маленькой, он мог, чтобы выразить свою любовь, обнять девочку, подхватить на руки или попробовать поговорить с ней на ее смешном детском языке. Теперь же, когда дочь стала уже не ребенком, а взрослой девушкой, он никак не мог найти подходящих слов, чтобы выразить, как сильно ее любит. Иногда отец подолгу пристально смотрел на нее, и Шарлотта сама не знала, чего в этих взглядах больше – любви или искреннего удивления: неужели это моя дочь? Да это просто какое-то чудо, и без вмешательства сверхъестественных сил здесь явно не обошлось. — 22 —
|