|
– Чего тебе? Парень вскинул перед собой руки, словно поднимая на ладонях большой гимнастический мяч, и к этому извиняющемуся жесту добавилось виноватое выражение лица. Теперь он являл собой несколько карикатурное, но вполне убедительное изображение человека, чей душевный порыв был неправильно истолкован. – Я просто хотел извиниться, вот и все. Честно. – За что? – все так же опасливо спросила Шарлотта. – Ну, за то, что произошло тогда, – сказал верзила, – за то, как я себя вел, короче, я вовсе не хотел… – Парень покраснел. С точки зрения Шарлотты это было признаком того, что он, вполне возможно, говорит искренне, а вовсе не пытается в очередной раз «снять» ее, пользуясь терминологией, принятой в Дьюпонте. Впрочем, один признак – это еще не доказательство, и она ничего не сказала в ответ. Парень сам прервал напряженную паузу в разговоре. – Я вот все думал, ну, типа, надо бы разыскать ее, то есть тебя, и извиниться. Я как представил, что ты могла тогда подумать… Правда, извини, я не хотел тебя обидеть. Шарлотта по-прежнему молчала – молчала и мрачно смотрела на него. Какой же он большой. Это даже что-то ненормальное. Какая у него толстенная шея, какие длинные руки с буфами мышц, выпирающими со всех сторон… – Ну брось, давай я как-нибудь заглажу свою вину. Пойдем перекусим куда-нибудь – ну хоть к «Мистеру Рейону». Ты только пойми меня правильно – просто ланч, и ничего больше. Честно. Клянусь. Шарлотта продолжала сверлить верзилу угрюмым взглядом. Впрочем, если прислушаться… в его голосе звучит что-то похожее на просьбу. Неужели он… уговаривает ее? – Ты ведь небось не знаешь, кто я такой, – сказал он, и почему-то в этой фразе девушка не почувствовала намека на самодовольство. Шарлотта помотала головой медленно и с достоинством – примерно со скоростью включенного на полную мощность электровентилятора, – всем своим видом давая понять: «Нет, не знаю, и ты даже не можешь представить, насколько мало я этим интересуюсь». Впрочем, память подбросила ей отложенную где-то в глубине и, казалось, уже забытую информацию: этот парень вроде бы баскетболист и вроде бы даже местная знаменитость. Искорка заинтересованности мелькнула в ее взгляде. – Меня зовут Джозеф Йоханссен, я играю в баскетбольной команде. А вообще все называют меня Джоджо. В душе Шарлотты кипели нешуточные страсти: все ее существо словно разделилось надвое, и теперь эти половинки вступили в жаркий спор друг с другом. – Ну так что, – снова спросил Джоджо, – пошли куда-нибудь перекусим? — 195 —
|