|
– О чем ты говоришь? – переспросила Шарлотта. – Что нужно пробовать? С чем экспериментировать? Приведи мне хоть один пример. – Ну… – Лори помедлила, – ты вроде говорила про парней, про то, чего они от тебя ждут и все такое… – Да, говорила… Лори продолжала чуть увереннее: – Шарлотта! Это же не конец света! Это как раз тот момент, когда можно сорваться с цепи! Узнать все обо всем! Чтобы понять парней, нужно узнать, какие они! Нужно понять, как устроен мир! Хоть раз перестань себя сдерживать, попытайся взлететь, не задумываясь о том, что остается внизу, на земле! Ты же такая умная, это все признают. Я тебе честно говорю, Шарлотта: все, что мы с тобой учили, – это хорошо, но теперь настало время научиться кое-чему еще, тому, о чем мы никогда не говорили. Рискни, используй свой шанс! Для этого люди и идут в колледж! Конечно, не только для этого, но и для этого тоже. Молчание. Затем Шарлотта сказала: – То есть ты имеешь в виду… что нужно попробовать жить по-взрослому… во всех смыслах. Снова молчание. – Я не только про это, но и про взрослые отношения тоже. Напряженное молчание. – Лори, а ты уже это сделала? Та ответила смело, не стесняясь, словно зная, что стыдиться ей нечего: – Да, сделала. – Молчание. – Я прекрасно понимаю, что ты сейчас думаешь, но не стоит придавать этому такое значение. – Молчание. – И потом, так намного легче. И в конце концов, это не так уж и неприятно. – Молчание. – Если надумаешь решиться, позвони мне, правда, позвони, и я тебе кое-что расскажу. Кое-что я об этом уже знаю. Лори еще некоторое время рассуждала на тему того, что этому не стоит придавать большого значения. Шарлотта держала трубку возле уха и вроде бы слушала подругу. Тем не менее ее взгляд становился все более отсутствующим… она смотрела на подсвеченный прожекторами бледно-серый фасад башни… на забавно выстроившиеся по диагонали освещенные окна в общежитии напротив, по другую сторону двора… потом ее взгляд почему-то наткнулся на один из многочисленных лифчиков Беверли, намотавшийся на высокий каблук ее же туфли, валявшейся под ее же кроватью. Лори все продолжала говорить: она рассказывала, что у них в общежитии все девушки принимают пилюли – ну, те самые пилюли, и никто от этого не полнеет, как им раньше об этом рассказывали. Шарлотта вдруг представила себе целую толпу – тысячи девушек, которые вылезают по утрам из постели и, шаркая домашними туфлями, направляются в ванную, где над маленькой эмалированной раковиной серо-кремового цвета, к крану которой на старомодной серой цинковой цепочке прикреплена черная резиновая затычка, висит маленькая аптечка с зеркальной дверцей. Все как одна открывают этот шкафчик – всё происходит в каком-то тумане, их тысячи и тысячи – этих студенток колледжей. Шарлотта видит тысячи рук – в этом здании, и в том, и в другом, и в том, что через дорогу, и в том, что за ними, – в бесчисленном множестве зданий, – все они тянутся к полке, открывают упаковку и достают Ту Самую Пилюлю, которая в воображении Шарлотты выглядит как те огромные таблетки, которые в питомнике, где выращивают новогодние елки, дают мулам – от глистов. — 173 —
|