|
— Не знаю, что бы я без тебя делал, — говорит папа, долго пьет что-то из бутылки, открывает дверь “пунто” и лицом вперед вваливается внутрь. Когда “пунто” не желает заводиться, папа колотит по рулю, а потом складывает руки как для молитвы и взывает о помощи к Господу Богу и всем Его святым, и непослушный “пунто”, словно пожалев хозяина, кашляет и, захлебываясь, оживает — и обещает Банни отвезти его куда ни пожелает. — Околосмертное Переживание часто сопровождается острым ощущением умиротворения, пап, — говорит мальчик. — Возьми-ка список, — говорит Банни, укладывая голову на руль и ковыряя дырку в штанах. — А еще… оно… часто… сопровождается…острым… ощущением… умиротворения, — говорит мальчик и, нагнувшись к бардачку, достает оттуда истрепанную бумажку, и они вместе разглаживают мятые каракули у Банни на коленке. — Ну вот, — говорит мальчик. Банни останавливает “пунто” у полуразвалившегося домика на холме между Писхейвеном и Ньюхейвеном — здесь проживает мисс Мэри Армстронг, ее именем заканчивается список. Двор перед домом зарос травой и страшно захламлен — чего тут только нет: старая бытовая техника, разные поломанные электроприборы — холодильник, пылесос, стиральная машина, ванна, набитая пожелтевшими газетами, прохудившаяся лодка, развалившийся кожаный диванчик и даже мотоцикл, разобранный и заброшенный. А посередине двора возвышается гротескная скульптурная абстракция из пластика. — Ну и дыра, — присвистывает Банни. — Чем дальше, тем хуже. Вообще-то в списке оставалось еще три имени, но два из них оказались совсем дохлыми номерами — только зря потратили время. Один из адресов принадлежал миссис Элейн Бартлетт, живущей на четвертом этаже многоквартирного дома в Маулскумбе, где на полу единственного работающего лифта Банни обнаружил вырубленного подростка с баллоном освежителя воздуха в одной руке, полиэтиленовым пакетом в другой и в кепке “Burberry”. И все бы ничего, если бы парень не опорожнил кишечник прямо себе в шорты и не стянул их после этого до самых лодыжек. А еще он умудрился — и Банни счел это настоящим подвигом с его стороны — написать зеленой краской на стене лифта: “Я в жопе”. Банни вошел в лифт и тут же вышел обратно, и позволил дверям плавно за ним закрыться. Пару секунд он обдумывал перспективу преодоления четырех лестничных пролетов до квартиры миссис Элейн Бартлетт, признался себе (и это делает ему честь), что в теперешнем состоянии это ему не по плечу, и, пошатываясь, вернулся к “пунто”. — 118 —
|