Вдохнуть. и! не! ды!шать!

Бабушка собирала библиотеку из подписных изданий, аккуратно расставляя в шкафу полученные по открыткам из книжного магазина томики. Вальтер Скотт был красным в мелких черных лилиях, Марк Твен — синим, Диккенс — темно-зеленым, Алексей Толстой — светло-желтым, а Конан Дойль — черным с красными буквами. Когда дед шел спать, он брал из шкафа книгу — всегда Стефана Цвейга или Мопассана. Еще он любил читать газету «Факты и аргументы».

У бабушки в шкафу лежала специальная сумочка — чтобы брать с собой в театр сменную обувь. Был у нее и театральный бинокль. Мне разрешали в него смотреть.

Я не помню, чтобы бабушка с дедом ходили в театр или кино. Они выходили вместе из дому, только чтобы пойти в гости к родственникам. Бабушка очень любила своих родственников. Интересовалась их делами. Писала им письма. Сопереживала им. Родственников становилось все меньше.

Бабушка умерла в восемьдесят четыре года. Когда ее не стало, с дедом случился микроинфаркт. До этого он никогда не жаловался на сердце.

После ее смерти дед увлекся банковскими операциями. Отдавался им со страстью диккенсовских героев из собранных бабушкой по подписке томиков в тусклых переплетах. Он распределял свои немногочисленные сбережения по разным банкам, внимательно следя за процентами. Когда случился дефолт, мы боялись, что он этого не переживет. Но все обошлось. Вероятно, умение перелистывать страницу и было истинным секретом его здоровья.

Дед пережил бабушку на десять лет. Он приехал в Израиль, обзавелся новыми костюмами и, прикрепив к ним ордена, ходил на заседания клуба ветеранов Великой Отечественной. У него появилось много знакомых. «Здорово, Арон!» — кричали ему приятели через улицу. «Приветствую!» — отвечал им дед, подняв палку для ходьбы. Как у многих слабослышащих людей, у него был очень громкий голос.

Однажды я слышала, как он звонил кому-то в Москву.

«Михаил, алло! Алло! Михаил, это ты? — кричал в трубку дед. — Как дела? Скажи, Майданек умер? Майданек умер? А ты как?» Мне стало страшно.

Это была фамилия их общего приятеля; я не сразу это поняла.

Майданек был жив.

Иерусалим, 2007.

Тимофей Шевяков (tarlith)

Августовский лес

Командировка в Польшу удалась на славу. Во-первых, встречи в Гданьске и Ольштыне завершились подписанием контрактов — хороших, денежных. Предыдущим вечером мы с Ильей делили шкуру того самого медведя — доля-то с прибыли, почитай, уже в кармане — приятно утяжеляет кредитную карточку. Второй плюс поездки был в том, что Ярослав — холодный и чопорный поляк, представитель наших партнеров — вне переговоров оказался очень приятным человеком. И даже пригласил нас съездить на выходных «по грибы». Ну, а в-третьих, Польша в самом конце августа тепла и приятна — с погодой нам повезло просто запредельно. Никаких дождей, тепло, сухо — можно и задержаться на два дня. Ничего это не меняет.