|
29-го, в субботу утром мы уже ехали в загородный дом Ярослава — как он сказал, принадлежавший его семье больше ста лет. — Как деревушка-то называется? — Мушаки. — Забавное название… За таким ни к чему не обязывающим трепом и доехали до «усадьбы». Пока разгружались, да пили чай, миновал полдень. До леса было километра два, а до заветной полянки — еще четыре. За успех мероприятия грех было не хлопнуть по стопочке. — Здравствуйте, молодые люди. По лестнице спускался высокий, слегка сутулящийся старик. — Познакомьтесь, это мой дедушка Ян, а это мои партнеры по бизнесу из Петербурга. — Илья. — Степан. Ян пожал мою руку своей — сухой на ощупь, костистой и какой-то хрупкой, что ли. На вид ему было лет семьдесят, а сколько на самом деле — бог весть. — Я воевал вместе с русскими, а потом и работал в Союзе. Рад слышать русскую речь у себя дома. Поверьте, наше поколение очень хорошо относится к русским, не то что… Старик бросил взгляд на внука: — Далеко ли собрались, Панове? — Да мы, дедушка, за грибами… И шашлычок хотим… В лесу… Дед резко выпрямился, лицо его стало каким-то землистым, старым, изрытым окопами-моршинами. Он постарел прямо на наших глазах. — Не надо. Давайте посидим, поговорим, а на следующих выходных вы пойдете за грибами… А шашлык можно сделать во дворе. — Что ты, дед? Какие следующие выходные? Панове завтра вечером улетают в Россию! Как же я их оставлю без грибов? Я же обещал! Ярослав бегал по гостиной, взмахивал руками, и было видно, что он жутко нервничает. Илья даже плечом дернул — не было такого. Не было даже на самом жестком этапе переговоров, когда мы его давали вдвоем. Сидел тогда, холодный и прямой, как палка, слова сквозь зубы цедил. Очень хотелось дать ему в рожу. А тут такое. «Деда боится», — взглядом показал я. Мой коллега еще раз дернул плечом и как-то скривился. Ну да. Бояться можешь хоть до дрожи, но зачем это показывать при всех? — Нет. Решено. Мы идем. Если что, заночуем у Иржи в Вали. «Жесткий переговорщик» развернулся на каблуках, подлетел к сидевшему в кресле деду, чмокнул того в щеку и, не оборачиваясь, вышел на крыльцо, где стояли рюкзаки, мангал и ведро с шашлыком. Было крайне неловко, но мы встали и бочком-бочком вышли на крыльцо. — Спасибо. — У вас очень приятно… Дед на кресле вздохнул и обмяк. И стал совсем-совсем старым. — Мальчики, постарайтесь вернуться засветло. Чего боялся дед Ян? Лес как лес. Даже лучше. Зелень, деревья, трава, птицы — все живое. Вот в Прибалтике пару раз на леса натыкался — так то действительно, мороз по коже. Вроде и деревья есть, а все в каком-то сером мерзком мху, висящем бомжачьими бородами на ветках. Зелень темная, болезненная. Травы нет никакой. И птиц нет. Тишина. Жуткое дело. А за просекой — все как обычно. Зелень-трава-птицы. Только я не то что за просеку, километров за несколько уходил сразу — ощущения крайне неприятные. А тут… И чего он так перепугался? — 38 —
|