|
– Дешевое пластиковое барахло. Ни грамма кожи. Левантер сделал вид, что смотрит в окно. Другая женщина уставилась на лыжи. – Я-ма-ха, – громко прочитала она по слогам. – Японский хлам, – отозвался мужчина. – Да ладно вам, зато парка чудненькая, – сказала другая женщина. – Слишком яркая, – прокомментировал мужчина. Русский повернулся, чтобы лучше разглядеть Левантера, продолжавшего неотрывно смотреть в окошко. – Я знаю этот тип людей, – сказал русский. – Судя по физиономии, испанец. Явно прислуживает кому-нибудь за комнатенку. На кухне, например. А может, привратник или официант. Точно! Испанский официант! Швейцарцы нанимают этих жалких ублюдков и заставляют их работать как собак. По четырнадцать-шестнадцать часов в день. А потом такой вот получает выходной, напяливает свое дешевое шмотье и выпендривается, строит из себя большого человека. Левантер обернулся и оказался с ними лицом к лицу. Напустив на себя вид важного советского начальника, он обратился к русским на их языке. – Простите, что вмешиваюсь, товарищи, – сказал он и замолчал на секунду, упиваясь произведенным эффектом. Русские обалдело, уставились на него. – Я – подполковник Советской Армии Ромаркин, нахожусь в загранкомандировке вместе с советской горнолыжной сборной, участвующей в розыгрыше Альпийского Кубка. Он снова сделал паузу. Остальные лыжники в вагончике наблюдали эту странную сцену, ничего не понимая из происходящего, но заинтригованные официальным тоном говорившего и внезапной подобострастностью русских. – Я не мог не расслышать ваши комментарии на свой счет, – продолжал Левантер, подчеркивая каждое слово. – И поскольку, позволю напомнить, я нахожусь здесь в качестве официального представителя нашей любимой Родины, Союза Советских Социалистических Республик… – Но, товарищ, – заикаясь, произнес мужчина, – мы никоим образом не собирались… – Не перебивать! – приказал Левантер. – Дело не в том, что вы не имели понятия о том, что мое снаряжение – как и экипировка всей нашей сборной на этих соревнованиях – лучшее из возможного. Гораздо хуже то, что вы… – Но, товарищ, мы никоим образом не намеревались подрывать… – Я еще не закончил! – Левантер сурово посмотрел на русского чиновника. Тот замолчал и побледнел, как полотно. – Гораздо хуже то, – продолжал Левантер, – что вы, товарищ, показали свои истинные чувства: для вас выражение «испанский официант» является уничижительным. Тогда как именно испанские трудящиеся отчаянно сражались с превосходящими силами фашизма! — 15 —
|