Свидание вслепую

Мадам Рамос говорила спокойным, очаровательным тоном, и Левантер поймал себя на том, что не сводит с нее глаз. Она была одной из самых красивых евразийских женщин, которых он когда-либо видел.

Когда она закончила свои политические речи, Левантер выразил уверенность в том, что, поскольку Америка следит за политической ситуацией на ее родине, на предстоящем завтраке публика будет слушать ее очень внимательно. Мадам Рамос сказала ему, что, опасаясь быть неправильно услышанной или понятой, она приняла меры предосторожности, заранее написав свою речь и распечатав ее для предварительной раздачи в аудитории. Левантер сказал, что, к своему великому сожалению, не является членом Пресс-клуба, и спросил, где можно получить копию речи.

После ужина мадам Рамос улучила момент и передала Левантеру копию подготовленного текста. Когда она отошла побеседовать с другими гостями, Левантер быстро пробежал текст и стал ждать ее возвращения.

– Это окончательный текст? – спросил он.

– Да, – ответила она уверенно. – А почему вы спрашиваете?

– По-моему, в нем имеется серьезная ошибка.

– Ошибка? Какого рода?

– Ошибка, которая может навлечь на вас, мадам, и на вашего мужа большие неприятности, – тихо ответил Левантер. – Но ее нетрудно исправить.

Мадам Рамос посмотрела на него с тревожным любопытством:

– Скажите же, в чем дело?

– Если я укажу вам эту ошибку, мадам, обещаете ли вы честно мне сказать, собираетесь ли вы ее исправить?

Она смотрела на него напряженным взглядом.

– Разумеется.

– В таком случае, – продолжал Левантер, – если, благодаря мне, вы узнаете и исправите свою ошибку, сделаете ли вы кое-что и для меня?

Взгляд мадам Рамос исполнился укоризны:

– Смотря что именно вы захотите.

Начав говорить, Левантер продолжал следить за ее глазами.

– Благодаря своему положению в «Инвесторз Интернейшнл», – сказал он, – я узнал, что два видных журналиста одной оппозиционной газеты в вашей стране уже много месяцев без всякого суда и следствия находятся в тюрьме по довольно сомнительным обвинениям в подрывной деятельности.

Никакой реакции.

– Есть кое-какие свидетельства о применении пыток, – продолжал он, – о выселении их семей. Если я избавлю вас от ошибки в вашей речи, обещаете ли вы за них заступиться?

Мадам Рамос поглядела в сторону, на своего полковника-красавчика, наблюдавшего за ними с другой стороны комнаты. Потом ее взгляд опять упал на Левантера.

– Я всего-навсего жена Президента, господин Левантер, и однако же обещаю вам использовать даже то ограниченное влияние, которое имею на министра внутренних дел. Скажите же наконец, какую ошибку вы нашли.