|
Своей тирадой Мишаня меня рассмешил. Я открыл кошелек и достал десять долларов. – Спасибо! – И тебе спасибо. Может, за могилкой присмотреть надо, побелить там, цветочки весной посадить, так это тоже недорого. – Спасибо, спасибо, – вмешался Мотл, – я разберусь. – Ну, разбирайся, болезный. А я к себе поеду. Ежели чего, знаешь, где искать. Мишаня оседлал мотороллер. Двигатель несколько раз чихнул, потом, словно обрадовавшись, затрещал так, что впору было затыкать уши. Мишаня приветственно махнул рукой, дал газ и укатил. Я втиснулся в тоннель и, цепляясь курткой за сучья обломанных веток кустарника, подошел к могиле. Невысокое надгробие, изначально серого цвета, потемнело от времени. Углы оплел мох, на лицевой плите пятнами благородной патины расцвел лишайник. – Это мой прадедушка, Хаим-Дувид. Психометрист, всю жизнь проработал краснодеревщиком. Я его не помню, он умер почти сразу после моего рождения. – Ю-ю!! – воскликнул Мотл. – Так ты правнук Краснодеревщика! А молчишь, как сирота казанская. Теперь понятно, почему тебя взяли в отдел «железной кровати». – Мотл, не провоцируй! Дай постоять спокойно. Мы не беседуем с мертвыми. Собственно говоря, беседовать на могиле не с кем, душа давно ушла и возвращается только раз в год, в день смерти, да и то ненадолго. Но есть на могилах больших людей скрытая нота, тонкий голос тишины. Если к нему прислушаться, узнать, войти в унисон, то заслонка на сердце может чуть-чуть повернуться. Минут через пятнадцать я нарушил тишину: – Так ты слышал о моем прадеде? – Еще бы! Мне о нем «старые психи» сказывали. Известный человек был, только очень закрытый, на версту к себе никого не подпускал, лишь самых-самых. Г. к нему хаживал. – Я почти ничего о нем не знаю. Несколько семейных историй, две старые фотографии. По словам бабушки, его сильно мучили головные боли. Она часто делала ему контрастные компрессы. – Г. говорил, будто во время погрома девятьсот пятого года Краснодеревщику угодила в голову шальная пуля. Другого бы на его месте давно похоронили, а он выжил. – Да, бабушка рассказывала. У него на темени образовалось углубление, в котором помещалось голубиное яйцо. – Кстати, тут неподалеку есть Мемориал жертвам погрома девятьсот пятого года. Подойдем? – Конечно! Вот так удача, Мотл сам вышел на нужную тему. Меня явно ведет, все складывается, как надо. Значит, я на верном пути! Мы выбираемся из тоннеля и по аллее продвигаемся в глубину кладбища. – Да, о «железной кровати». Знаешь, Мотл, чему психометристы уподобляют заслуги отцов? — 54 —
|