|
По аудитории прошел легкий шум – я попал в точку. – Давайте поговорим об искусстве, о смысле и тщете человеческих занятий, об отражении мира или созидании отдельной реальности. Как по-вашему, что такое искусство? Публика оказалась достаточно подготовленной, и не бросилась с ответами на риторические вопросы лектора. Все-таки чему-то люди учатся. – Давайте отложим выяснение вопроса до конца разговора и в качестве рабочей версии определим искусство, как некую форму человеческой деятельности. Психометристов интересует, влияет ли такого рода активность на духовный мир человека? Делает она его лучше или хуже, или, возможно, оно скользит мимо сознания чередой туманных картинок? Данный вопрос занимает человечество давно; много посеяно на этой ниве, и не один урожай скошен. Прежде, чем перейти к психометрической точке зрения, я вкратце познакомлю вас с главными направлениями мысли. Все начинается с Платона и Аристотеля. По справедливому замечанию Деррида, люди плохо отдают себе отчет в том, насколько глубоко эта пара вторглась в самую сердцевину нашей личной жизни, вмешиваясь во все, принимая во всем участие и испокон веков заставляя нас присутствовать при их колоссальном, неутомимом анапарализе. Один в другом, один перед другим, один после другого, один позади другого. В идеальном государстве Платона, задуманном как художественное воплощение нравственности, для искусства и его служителей места вообще не предусмотрено. На вопрос Дижонской академии: «способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов?» Жан-Жак Руссо отвечает целым трактатом, смысл которого – «нет, не способствовало». Лев Толстой с подозрением говорит об искусстве, считая его чуть ли не синонимом безнравственности. По Фрейду, союз искусства и морали принципиально невозможен, поскольку они противоположны по своим целям. Мораль стремится обуздать инстинкты, она Цербер, стоящий у врат человеческих желаний, искусство, напротив, дает им выход в иллюзорной форме. Миссия художника состоит в разрешении средствами искусства непримиримого конфликта между агрессией сексуальных влечений и моральными установлениями общества. Таким образом, Фрейд рассматривает искусство как своеобразную форму социального эротизма. Критикуя Платона, Аристотель утверждал, что наслаждение, испытываемое от восприятия произведения искусства, способно привести к духовному очищению человека. О тождестве прекрасного и нравственного писал Филипп Сидни в трактате «В защиту поэзии», Фридрих Шиллер считал удовольствие, доставляемое искусством, лучшим путем к нравственности. Русская традиция представляет собою позицию так называемых «революционных демократов» – Герцена, Добролюбова, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина – и характеризуется известными словами Белинского: «Поэзия, в высшем, истинном значении своем, не может быть безнравственной». — 152 —
|