|
Одну руку охранница кладет мне на плечо, а другой берет за локоть. Всего только легкое прикосновение. – Я просто хочу знать, что с ней случилось. Женщина за стойкой снова поворачивается к компьютеру. Захват усиливается, и охранница ведет меня к двери. Положив руку на спину, не толкая, а всего лишь подсказывая направление, не грубо, но очень профессионально. Я не сопротивляюсь, я умею слушаться, я приучен делать, что говорят, я знаю, что в противном случае может произойти. Она открывает дверь и выводит меня. Встает перед дверью, скрестив руки на груди. – Я просто хотел… – Мы не можем вам помочь. Вы слышали, что она сказала? – Но я не хочу ничего плохого, я… – Идите домой. Если у девушки есть желание поговорить с вами, она сама вам позвонит. – У нее нет моего телефона. Как она мне позвонит, если у нее нет… – Лучше идите домой. Я размышляю: может, есть волшебные слова, которые заставят ее понять, что я не бывший муж или любовник. Сезам, откройся. Она машет рукой: прогоняет, как собаку. Затем входит в здание и закрывает за собой дверь. Бреду прочь. По асфальтированной площадке. Мне сказали, что делать. Затем поворачиваю. В дверь. Три быстрых прыжка к стойке, женщина испуганно на меня смотрит, словно я хочу дотянуться до нее и ударить. – Я просто хочу знать: вы видели Амину? Охранница уже рядом, заламывает мне руку. Она сильнее, чем я думал. Больше ничего сказать я не успеваю, потому что она разворачивает меня, и мы снова идем к выходу. Она толкает дверь ногой. Выйдя на улицу, пихает меня в спину так, что я падаю. Надеюсь, об Амине здесь заботились с таким же рвением. – Если еще не дошло: катись отсюда, пока мы не позвонили в полицию. Она уходит, закрывает за собой дверь. Я встаю, отряхиваю руки и лицо от гравия. Такие сволочи эти камешки: прямо под кожу проникают, ну как в детстве, когда упадешь с велосипеда. Иду обратно, к двери. 25Я стою перед дверью Анны. Глаз дергает, вижу с трудом. Стучу в дверь – никто не отвечает. Я нашел ее адрес на старой открытке. Снова стучу, дверь открывается, в проеме стоит Анна. В черной футболке с пятнами свежей краски, с отросшими волосами, светлые дреды похожи на пряжу. Сначала она смотрит удивленно, затем узнает меня. Несколько раз называет по имени, притягивает и крепко обнимает. – Янус… О черт, теперь ты в краске. – Не страшно. Говорить больно. – Что с тобой случилось, ты сбежал? – Нет-нет, меня выписали. – Ты подрался? – Нет… Я расскажу. — 61 —
|