|
— Ох-х… Ее явно мучает похмелье, бела как полотно, — полотно майки, едва прикрывающей зад; она входит в кухню со словами: «У нас кока-кола есть?» Я отвечаю: «Вот здесь. На столе». Пока я скребу ковер, чувствую легкое веяние футболки. «А может, это не ты их обронил, а я?» — спрашивает она, но я не подымаю глаз. Слышу, как она наполняет стакан и садится на диван. — Что ты так нервничаешь? Ничего ж не заметно. — Ага. — Можно сигаретку? — Да. Я перестаю ковырять и встаю. Сажусь на стул, из того же гарнитура, что и диван. Законнорожденный отпрыск дивана. Мама — полукровка. Датско-исландская. Да. А я на двадцать процентов датчанин, на семьдесят пять процентов нетрудоспособный. А что в остатке? Лолла задирает ноги на стол, ноги вместе, и я жутко боюсь, что она без трусов. Стараюсь не смотреть. Или я ее боюсь? Мне становится легче, когда между ног мелькает что-то темно-синее. — Кто звонил? Берглинд? — Да. Мама звонила. — И как у нее дела? — Ну, просто… Кваммстанги. У Сигрун жаркое вкусное. — А ты что, в мамином халате? — Да. Больше ничего не нашел. — Ты похож на извращенца. — Ага. — Эх-х… Голова раскалывается. В жизни не бывало, чтоб человек так напился. — Да. Ты вчера… была пьяная. — Пьяная, и что? — Ну, просто пьяная, и все. — Нет, ты что-то другое хотел сказать. — Пьяный. — Пьяный? — Да, если ты говоришь, что ты вчера напился, значит, ты был пьяный. В мужском роде. — Что с тобой, Хлин? Что ты несешь? — Да так… — А ты как? У тебя голова не болит? — Болит. В течение нескольких затяжек мы молчим. Вигдис на экране шевелит губами. Возле нее на столе — маленький флажок на флагштоке, мягкий и опавший. Если б он был приспущен, то лучше передавал бы мое состояние. Вигдис прекращает говорить и смотрит на нас. А потом, конечно же, гимн. Пейзаж подчеркнуто серьезный. Ага. Водопады еще включены. Хороший клип для рок-музыки. Вот так. Чувствую на себе взгляд Лоллы, как объектив. Чувствую, как мое лицо проявляется, будто она наводит резкость. Поворачиваю голову, смотрю ей в глаза. На миг мы превратились в одни глаза. Две рыбки. У Лоллы глаза серые, пепельные. Количество пепла такое же. как на кончике сигареты. Я тянусь к пепельнице, и мы стукаемся лбами. Она говорит: — Что такое? — Что? — Да что-то такое есть. — А что? — Да. — Нет, нет. — Не скажешь? — Я не могу одновременно говорить и курить. — Э-э… — 79 —
|