|
— Не знаю. — Подумать только! А ведь он так далеко пошел! — Скорее, пополз. — А ты не посчитал бы за труд поговорить с ним? — Почему ты держишь там его фотографию? — Твоего папы-то? — Да. Чтобы все думали, что он умер? — Зачем ты так говоришь? Я слышу, как она кладет ножницы на стол, снова поворачиваюсь, смотрю на нее. А она на меня. — Фотографии людей на комодах держат только тогда, когда с ними что-то случилось: или этот человек родился, или конфирмовался, или помер. — Хлинчик, не говори так. Твой папа — часть моей жизни. Для меня это незабываемое время. — Непросыхаемое время. — Не надо об этом сейчас, ладно? — Вот и пойми этих женщин! Вы всё так быстро прощаете и забываете. А как же Лолла? Ей-то каково, что у тебя в гостиной его фотография? — Лолла? А что она должна на это сказать? — Ну, разве она не… — Что «не»? — Да ничего. Разве она не знает обо всем? О нем? — Что-то ты сегодня какой-то угрюмый, Хлинчик. Тебе хорошо? Ты уже ел? Креветочный салат в холодильнике. Я опять поворачиваюсь к телевизору: — Да, знаю. На экране какая-то моржовая хрень, какая-то неизвестная мне команда в гидрокостюмах в облипочку. Какой-то такой клип. Мама: — Слушай! А ведь мне Холмфрид сегодня звонила. Я сказала, что ты спишь. Она просила тебя перезвонить. Святый Халлдоре Кильяне! Так у нее и мамин телефон есть! — Ага. — Слушай, а Холмфрид — она не дочь Пауля, ну, того самого Палли? Я поднимаюсь и подцепляю с пола пузырь с кока-колой: — Да, там не обошлось без Пауля. — Что? — Я говорю, какой-то Пауль там точно постарался. Она дочь какого-то Пауля. Зубного врача. — Да-да, вот именно. Палли Нильсов. Лолла у него в свое время работала. — А? — Да, работала у него в клинике. А Палли — он такой компанейский… Ведь хорошая девушка? — Да, да. У нее в носу камушек. — А как же еще! Вот Палли тоже всегда был таким. — Что? — Ее отец. Он такой веселый… — Ну да… Я выбрасываю бутылку кока-колы из гостиной. Черт, какая-то слабость во всем теле. Никотиновое голодание. Надо будет выкурить еще одну. Я снова вплываю в гостиную, держась за бутылку кока-колы, как за спасательный круг. Отрываю от стола пачку сигарет Вряд ли я смогу взять еще и зажигалку, но собираю остатки сил. Сильно сомневаюсь, что меня хватит на путешествие к себе в комнату. Один звук со стороны мамы — и я не смогу взять старт. Штормовой ветер в семь баллов мне в лицо (а мотор заглох) посреди ковра, и она говорит: — 22 —
|