|
– Буду играть в Барби. – Хорошее дело, я твою Барби тоже очень люблю. Только как долго ты собираешься это делать? Я так понимаю, что это не самое сложное дело, может быть, тебе стоит забросить все другие дела, ведь там бывает трудно, и все вечера играться — то в Барби, то телевизор смотреть, то еще как-нибудь развлекаться! Слушай, ведь так же — приятнее! – Вечно ты со своей психологией! Надоело! (Повернулась обиженно, надулась.) – Ой, какая прелесть! Слушай, у меня к тебе вопрос, точнее, два, и оба очень серьезных (интонация серьезнеет по нарастающей). Первый: я вижу, что у тебя кто-то стал плохим. Просьба рассказать, кто и почему. А второй вопрос такой: давай теперь, если мне тоже что-нибудь не понравится, я тоже перестану нормально разговаривать, надуюсь и буду думать про всех плохо. Тебя это устроит? И с какого дня и часа мне это начать? Может, с сегодняшнего? ...Короче, иди сюда (успокоительно и легко). Тебе от меня три щелбана и много раз поцелую. И пойдем пить вкусный чай: ты варенье какое хочешь? Клубничное или смородину? – Клубничное... – Правильно, я его тоже больше люблю! * * *...Здесь папа был — веселый и требовательный. Папа может быть и другой — например, теплый и душевный, тогда краски и содержание разговора будут совсем другими. Например, такими: – (Начало от дочки то же, пропускаем, в общем, все дураки!) – (Папа, обняв.) К тебе пришла Обидка. Какая она — теплая или колючая? – Ну, такая... Только немного теплая, а так холодная и колючая... – Хорошо, ты тогда ее согрей и побудь вместе с ней. Она пригреется и потихоньку растает. А Грустинка маленькая в душе есть? – (Кивает головой.) – Где она у тебя? – (Прислушивается к себе, потом показывает на плечики.) Она мне на плечики легла! – Вот и погладь свои плечики, Грустинке будет приятно, она станет легкой — и упорхнет! Давай с тобой вместе! Ты же у меня — самая любимая и замечательная! – Нет, папа, это ты у меня самый замечательный! (По-моему, забыв уже про все свои огорчения!) * * *Мне нравятся оба разговора, и я убежден, что психолог по жизни обязан уметь легко беседовать и так, и так. Пока я не умел быть мягким, я только напрягал и был беспомощен, когда детям душевная помощь действительно была нужна. Но пока я не научился быть требовательным, я только гладил и не учил быть честным и сильным. Но я не скрываю своих личных предпочтений, как дети и психологи не скрывают предпочтений своих. Детям и психологам безусловно ближе не первый, а второй — мягкий и принимающий, психотерапевтический стиль. Если разрешите — женский стиль. А мне ближе — мужской, и я обычно с детьми разговариваю не мягко, а как я. — 168 —
|