|
– Спортсмен?.. – Несостоявшийся. (Голос сиплый, с меняющейся высотой: поврежден кадык.) – Какой вид? –Многоборье. На кандидате в мастера спорта спекся. – Чего так? – Дальше уже образ жизни... Фанатиком нужно быть. – Не в натуре? – Не знаю. Психически здоров. Не алкоголик. На работе все хорошо. В семье все в порядке. Депрессии не видно. – ...с женой?.. Перед... Нет. Ссоры не было. – А что? – Ничего. – А... Почему? –Кх... кх... (Закашлялся.) Надоело. – Что? – Все. С ясным, открытым взглядом. Спрашивать больше не о чем. – Побудете еще?,. – Как подскажете. Я бы домой... – Повторять эксперимент? – Пока хватит. (Улыбается хорошо, можно верить.) Только я бы просил... Жена... – Не беспокойтесь. Лампочку вкручивал, шнур мотал? Поскользнулся нечаянно?.. Существует неофициальное право на смерть. Существует также право, а для некоторых и обязанность, – препятствовать желающим пользоваться этим правом. Перед его выпиской еще раз поговорили, ни во что не углубляясь. После выписки встретились. Побывал и у него дома под видом приятеля по запчастям. Достаток, уют, чистота. Весь вечер я пытался вспомнить, на кого похожа его супруга. Всплыло: на нашу школьную учительницу физики Е. А., еще не пожилую, но опытную, обладавшую талантом укрощать нас одним лишь своим присутствием. Это она первая с шестого класса начала называть нас на «вы». Превосходно вела предмет. На уроках царили организованность и сосредоточенная тишина. Но на переменах, хорошо помню, драки и чрезвычайные происшествия чаще всего случались именно после уроков физики, подтверждая законы сохранения энергии. Однажды отличился и я. Несясь за кем-то по коридору как полоумный, налетел на Е. А., чуть не сшиб с ног, сбил очки, стекла вдребезги. Очень выпуклые, в мощной оправе, очки эти, казалось нам, и давали ей магическую власть... Любопытствующая толкучка; запахло скандальчиком. Я встал столбиком, опустив долу очи. «Так, – сказала Е. А. бесстрастно, выдержав паузу (она всегда начинала урок этим «так»). – Отдохните, Леви. Поздравляю вас. Теперь я не смогу проверять контрольные. Соберите это. И застегнитесь». Толпишка рассеялась в восторженном разочаровании. А я, краснея, смотрел на Е. А. – и вдруг в первый раз увидел, что она женщина, что у нее мягкие волосы цвета ветра, а глаза волнистые, как у мамы, волнистые и беспомощные... У жены К. чуть усталая ирония, ровность тона; упорядоченность движений. Угощала нас прекрасным обедом, иногда делая нежные замечания: «Славик, ты, кажется, хотел принести тарелки. И хлеб нарезать... По-моему, мужская обязанность, как вы считаете?.. Ножи Славик обещал наточить месяц назад». – «Ничего. Тупые безопаснее», – ляпнул я. — 99 —
|