Семейные войны

курок звенел, и уходила цель,

и было неудобно догадаться,

что я веду с самим собой дуэль,

и мой противник не желает драться.

Я волновался.

Выстрел жил лет пять,

закрыв глаза и шевеля губами...

– Чему смеешься?..

– Рифмы нет опять

и очередь большая

за гробами...

Глава 9.

НИЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ

Бог сохраняет все; особенно – слова

прощенья и любви, как собственный свой голос.

В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,

и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,

затем что жизнь – одна, они из смертных уст

звучат отчетливей, чем из надмирной вахты…

Иосиф Бродский

Право на смерть и обратно

Обмен душами: счастье было ими самими…
...Они думали, что это их не постигнет, Были гармоничны по статям и темпераментам, оба сведущи и щедры. Но, еще свежие и сильные, все чаще обнаруживали, что не жаждут друг друга. Они знали на чужом опыте, что все когда-то исчерпывается; все, о чем могут поведать объятия и прикосновения, все эти ритмы и мелодии скоро ли, медленно ли выучиваются наизусть, приедаются и в гениальнейшем исполнении, знали, что так, но когда началось у них... Какие еще открытия? И зачем?..

Наступает время, когда любовь покидает ложе, а желание еще мечется. Две души и два тела – уже не квартет единства, а распадающиеся дуэты. И тогда выбор: вверх или вниз. Либо к новому целомудрию дружбы душевной, либо к старой привычке...

Далее ширпотреб – измена, но иная верность хуже измены. Признание в утрате желания казалось им равносильным признанию в смерти. И они молчали и замерзали, они желали желания...

Право на смерть и обратно

...Летним вечером в воскресенье цветущий тридцатисемилетний мужчина К. вошел в гараж, где стояла его «Лада».

Дверь изнутри не запер. Сосед нашел его висящим на ламповом крючке. Вызвал «скорую».

Через некоторое время после реанимации, в соответствующей палате соответствующего учреждения мне, консультанту, надлежало рекомендовать, переводить ли К. в еще более соответствующее учреждение, подождать, полечить здесь или... Он уже ходил, общался с соседями, помогал медбрату и сестрам. Интересовался деликатно – кто, как, почему... Вошел в контакт с симулянтом, несколько переигравшим; пытался даже перевоспитать юного наркомана.

Все записывалось в дневник наблюдения, так что я знал, что встречусь с личностью не созерцательной.

Крупный и крепкий, светлоглазый, пепельно-русый. Лицо мягко-мужественное, с чуть виноватой улыбкой. Вокруг мощной шеи желтеющий кровоподтек (хорошие мускулы, возможно, спасли...).