|
Совсем по-другому прошло прощание с Тимом. С той своей девушкой он давно расстался. Сейчас он был близок мне, как никогда. Мы довольно долго не встречались — и он понимал: позвонив сейчас, я на свой лад даю понять, что он мне небезразличен. Проблема в том, что он был мне слишком небезразличен — и мне снова приходилось бежать. Если бы не скорый и неизбежный отъезд в Англию, я бы не вынесла встречи с Тимом. Мне всегда требовалась открытая дверь — путь к бегству. И Тиму, и Мэри я сказала, что провожать меня в аэропорт не нужно — а Тиму добавила, чтобы и домой ко мне прощаться не приходил. Но Тим не обратил на это внимание. Он единственный понимал, что на самом деле Донна не хочет уезжать. Во многом Тим был похож на меня; он знал, что я не хочу уезжать — но не могу иначе. Он зашел ко мне в день отъезда. Появился на пороге с готовым завтраком в коробочке и с болью в глазах. Я чувствовала себя пойманной, разоблаченной. Уилли гавкал на него — но Тим его не слушал. Он понимал: то, что происходит, слишком важно. Меня восхитило мужество, с каким Тим переносил злые и ядовитые нападки Уилли. Он слышал, что его сюда никто не звал, что его не хотят здесь видеть — и молчал в ответ. Потом взял меня за руку и нежно поцеловал. Уилли оттолкнул его. Тим молча стоял и смотрел на меня — смотрел, как я веду войну с самой собой, все потому, что близость для меня — это всегда слишком больно. Потом он ушел. А я уехала в Англию. * * *Я раздобыла большой ящик и стала упаковывать в него коробочки и свертки со своими сокровищами. Обрывки цветной фольги, пуговицы, ленты, блестки, цветные стеклышки — все то, что я хранила всю жизнь. В конце концов обнаружилось, что крышка у ящика не закрывается. Что-то придется оставить. Несколько раз я перебрала все свое достояние — и отложила в сторону те вещи, что больше всего любила, с которыми были связаны самые дорогие воспоминания. Оставшиеся аккуратно сложила в дорожную сумку и задумалась о том, кому бы их отдать на хранение. Места, переживания, люди, к которым я была привязана, мое чувство безопасности, моя способность понимать взаимоотношения вещей — все находилось в этой коллекции. Я могла рассортировать эти вещички — и обнаружить в них порядок, последовательность, чувство причастности, которых так не хватало мне самой. Я точно знала, какую роль играет каждая вещь в отношениях с другими вещами — в отличие от моих собственных отношений с людьми. Каждое из моих «сокровищ» занимало собственное неоспоримое место в общей картине — и это было совсем непохоже на мою жизнь. — 120 —
|