Живи! Разговор с самоубийцей

Можно дать несколько ответов на вопрос о смысле жизни, которые, на первый взгляд, могут показаться разными. Но это только на первый взгляд.

Один, самый простой ответ: смысл — в спасении. Спасение — понятие, противопо­ложное гибели. И, раз уж мы ведем разговор о самоубийцах, придется сказать очень жесткие слова. Самоубийц гораздо больше, чем тех, кто наложил на себя руки.

Я убежден: человек, прожигающий свою жизнь или поглощенный суетными заботами, делает медленно тоже самое, что другие дела­ют быстро.

Мы живем в тленном мире, более того - изначально приходим в этот мир как суще­ства, которым когда-то придется умереть. Для чего воплотился Иисус Христос? Мы называем Его Спасителем. Он приходит, что­бы нас спасти.

Бог, не желая гибели человека, Сам становится Человеком и выводит нас из ги­бельной пропасти. Он, безгрешный, прохо­дит через смерть, Воскресение и вознесение и протягивает руку нам, говоря: «Если вы соединитесь со Мной, то не погибнете».

Но тот, кто живет без Бога, без веры, ко­му не нужен Христос, даже если не помышляет ни о каком самоубийстве, все равно совершает его: ему дана возможность спастись, а он ею не пользуется.

Но думать о спасении может только чело­век, понимающий, что погибает. Кто-то го­ворит: «Зачем Церковь, зачем Бог?» Ему отвечают: «Нам надо спасаться». — «Да я, в общем-то, не погибаю, у меня все хорошо».

Он не понимает, что погибает без Христа. Потому что земная жизнь — мгновение, которое очень быстро пролетает, это только крыльцо, по которому мы должны подняться к двери, открывающей вход в наше подлин­ное бытие.

Это очень трудно представить, но по­смотрите Священное Писание, жития и тво­рения святых, чей опыт об этом свидетель­ствует. Поэтому нельзя думать, будто жизнь начинается в роддоме и заканчивается на кладбище.

Смерть — не более, чем дверь, за которой может начаться нечто такое, что превос­ходит самые высокие наши ожидания, самые великие моменты радости и счастья, испы­танные в этой жизни. Они - слабый-слабый отблеск того света и той радости, которая может открыться после смерти. И наоборот, такая тьма, такая тоска может последовать за ней, по сравнению с которой любая наша здешняя тоска покажется радостью и отдохновением.

И, надеюсь, понятно, куда открывает дверь человек, сам прерывающий свою жизнь. Ему хочется уйти из нее, но это невозможно, ибо при рождении мы становимся наследни­ками вечности.

Как сказал один батюшка в своей книж­ке, «умереть нам не удастся, даже если бы нам очень захотелось». Мы приговорены к вечной жизни.