|
Требует ли она, чтобы человек входил в “экспертное” знание терапевта, или она требует, чтобы терапевт входил в “мир” клиента? Мы часто задаем вопросы типа “Это то, о чем вы хотели поговорить?” и “Вы не против, если я спрошу об этом?”. Эти и другие вопросы предпочтения (которые мы обсуждаем в Главе 5) призывают людей решить, какие направления, альтернативы и нарративы они предпочитают. Решая это, люди становятся экспертами в области своей собственной жизни и активно приспосабливают терапию к своим желаниям. Еще одна важная область изучения — это опрашивание о последствиях. Мы регулярно интересуемся последствиями конкретных интервью и терапевтического процесса в целом. Ответы на эти вопросы позволяют нам приспособить свою практику к различным людям в различных ситуациях. Изменение структуры терапии в ответ на предпочтительные для людей последствия демонстрирует, что нашу ответственность за последствия нашей работы. Далее следуют примеры вопросов, которые мы можем задавать, интересуясь последствиями: * Была ли эта встреча полезной? В чем она была полезной? * Мне любопытно узнать о влиянии терапии на вашу жизнь. Могли бы вы сказать, какие из этих влияний проявлялись в последнее время? Это были позитивные или негативные влияния? * Какие мысли и идеи возникали у вас в связи с нашей последней беседой? Как они изменили вашу жизнь? Находите ли вы эти изменения полезными? Практики ответственности Проблема, которая “встроена” во взаимоотношения между терапевтами и клиентами, состоит в том, терапевты находятся в привилегилированном положении *[Наш друг не согласен с этим анализом, заявляя, что некоторые люди рассматривают терапевтов в качестве “подсадных уток”, которых можно подстрелить на расстоянии брошенной шляпы. Тогда как такая установка может характеризовать некоторые терапевтические взаимоотношения в течение некоторого времени, последние все еще обычно происходят в пространстве терапевта, в определяемых им временных рамках и в структуре, определяемой терапевтом. Более того, терапевт обычно рассматривается как обладающий компетентностью во взаимоотношениях такого рода, а пациент — как нуждающийся в помощи. Все эти факторы во взаимоотношениях “терапевт-клиент”, как они определяются в западной культуре, предполагают, что терапевт находится в доминирующем положении.] в контексте терапии. В особенности когда мы работаем с людьми из вытесненных культур, положение эксперта неизбежно укрепляет культурное господство (Hall & Greene, 1994). В ходе терапии, когда мы пытаемся деконструировать проблемы и разоблачить культурные дискурсы, которые их поддерживают, мы, безусловно, стремимся избегать воспроизведения того угнетения, которое вносит свой вклад в проблемные нарративы (Kazan, 1994). И все же, как члены доминирующей культуры, мы действительно участвуем в культурном господстве. Кэрмел Тэппинг и ее коллеги (1993, стр. 8) пишут: — 255 —
|