|
- Тогда я сам буду судить себя, - сказал он самоотверженно. - Беспощадно и бескомпромиссно. - И вдруг рявкнул: - Встать! Суд идет! - Я не позволю превращать судилище в балаган! Как председатель товарищеского суда я выношу Вам протест. И считаю Ваше поведение неприличным для человека! - Уймись, - устало попросила нянька Персефона. - Что ты орешь-то? Ну, пошутил человек - с кем не бывает? Все смотрели на председателя-Сычикову-З.И. с интересом. Ей пришлось встать. - У меня все, - сказала она. - А меня, что ж, не будут судить? - Нянька Персефона, кажется, всерьез считала себя в чем-то виноватой. - Вас-то за что? - смеялись вокруг. - Ну как же... Я ведь вас-то веником охаживала, словами поносила погаными... машину вот разбила! - Она кивнула на пишущую машинку, которую давно уже починили. - Надо, значит, и меня судить по справедливости, по советским законам! - Серафима Ивановна, Вам будет дано слово, а пока попрошу не вмешиваться. Так, товарищи, какие будут предложения? Продолжать товарищеский суд или как? - Продолжать! - послышались веселые голоса. - Слово имеет записавшаяся Тюрина Ольга Тимофеевна. Записавшаяся Тюрина Ольга Тимофеевна сначала никак не отделялась от стула, но потом все-таки отделилась, чего никто уже не ожидал. - Толста ты, гляжу я на тебя, Тимофевна, - усугубила нянька Персефона, кручинясь. - Прямо в зоосаде тебя показывать, да смотреть не пойдут! Тюрина Ольга Тимофеевна не обижалась, когда с ней попросту, по-народному. - Все мы знаем Медынского Аида Александровича, - начала она без комплексов, - около сорока лет проработавшего в институте. За долгие годы совместного труда на поприще соматической психиатрии он зарекомендовал себя с положительной стороны и пользуется большим авторитетом среди подчиненных. Активно участвует в общественной жизни отделения, являясь его заведующим. Однако за все последнее время он показал себя с отрицательной стороны. Он... - Записавшаяся запнулась и сразу же забыла слова. - Он груб и неделикатен с подчиненными... морально неустойчив сильно. И политически... - Записавшаяся совсем растерялась, поскольку этим "политически" испугала прежде всего себя, - и ...вообще. Предлагаю его осудить. - На десять лет с пребыванием в колонии строгого режима, - вяло заключил Аид. - Я этого не говорила, - предупредила докладчица, опять образовывая монолит со стулом. - Слово предоставляется записавшемуся Приходько Константину Петровичу. Константин Петрович был пунцов, как рассвет. Он производил впечатление человека, только что вышедшего из бани, где его отхлестали березовым веником по лицу, причем отхлестали за дело. Росту был низкого... даже какого-то искусственно низкого. Приходько начал нетривиально: — 242 —
|