|
"Как? - ужасается Станислав Леопольдович, возвращаясь к реальности. - Неужели Иван Никитич все еще говорит?" Кончается жизнь, сейчас кончится, но старика надо дослушать: должен ведь он дослушать его хоть когда-нибудь!.. - Короче, Склифософский! - раздалось вдруг из-под мышки Станислава Леопольдовича. Собеседники вздрогнули оба. - С нами крестная сила! - Иван Никитич спрятался среди одежды. - Аминь, - важно произнесла птица. А Станислав Леопольдович, воспользовавшись моментом, пробормотал: - Не пугайтесь, это просто ворон говорящий! - и при последнем отсвете из окна, собрав все силы, скользнул в зал, на стенах которого плясали огромные тени танцующих - теперь уже быстрый какой-то танец. Станислав Леопольдович отдышался и пошел к сцене. Ребята, увидев его, врубили-на-полную-громкость, Володя помахал частью-удар-ного-инструмента, магистр хотел ответить, но полную-громкость перекрыл вдруг вклинившийся в бесконечно малую паузу нечеловеческий вопль: - Das darft nicht mehr vorkommen![*] И через весь зал, хлопая крыльями, огромный, как тот самолет, что гонялся за Станиславом Леопольдовичем, полетел на сцену великолепно-голубой ворон. Он опустился прямо на плечо Павлу, который чуть не выронил гитару, и еще громче возопил: - Paul, lieber Freund![*] И Павел выронил-таки гитару. А ворон перелетел на микрофон, примостился и довольно спокойно принялся разглядывать обалдевшую публику. - Это говорящий ворон. Из цирка, - представил птицу Станислав Леопольдович, добравшись наконец до сцены. - А пусть он поговорит! - крикнул кто-то, и посетители кафе зааплодировали. Не дожидаясь повторной просьбы, ворон заговорил по-немецки - бодро, оч-чень бодро. Но, видимо, все-таки не вполне осмотрительно, поскольку одна юная особа возле сцены прыснула, заговорщически взглянув на Станислава Леопольдовича. - Это вы его научили? - весело спросила она. - Нет, что вы... - Станислав Леопольдович выглядел бы совершенно невинно, не будь он так пунцов. - Какие-то гастролеры из Германии, причем... Западной. Присутствовавшие, разумеется, ожидали развязки. - Я не могу перевести, - обманула ожидания совсем-юная-особа. - Это... это на средневерхненемецком, мне трудно. Баварский диалект. - А чего же ты смеешься тогда? - спросил кто-то. - Потому что... потому что, - валясь уже с ног от смеха, в то время как ворон еще продолжал свою речь, призналась особа, - это абсолютно неприлично! Вообще за гранью всего! Посетители захохотали и заприставали к особе, а Станислав Леопольдович тем временем поклонился публике, осторожно снял с микрофона только что умолкшего ворона и подошел к Аллочке: — 197 —
|