|
- Эмма Ивановна, спойте, пожалуйста! - Это, как правило, вместо проверки-домашнего-задания. - Ну, что ж, - и какую-нибудь старонемецкую песню - чем не урок? Ужасно любили Эмму Ивановну Франк в спецшколе, да пришлось уйти на пенсию: ставки в спецшколе нарасхват... Здесь, в кафе, ее тоже любят. И здесь не надо на пенсию идти. Между прочим, даже какая-то публика образовалась - "своя". " Я помню вальса звук прелестный - Весенней ночью в поздний ча-ас: Его пел голос неизвестный, И песня чудная лилась..." Что-то случилось с Эммой Ивановной Франк на строчке "Да, то был вальс, старинный, то-омный..." - в зале даже есть перестали. Стас взглянул на Сергея - тот показал глазами куда-то в направлении входа. Там медленно и постепенно (плешь-лицо-шея-плечи-розы-руки...) образовывался в дверях запыхавшийся старичонка с внушительным букетом-алых-роз. "Да, то был ди-и-ивный вальс!" - Пропала наша Эм, - шепнула Павлу Бес. А Эмма Ивановна смотрела только на старичонку: это ему она изо всех сил жаловалась на то, что теперь-зима, что ели-вроде-бы-те-же, покрытые-сумраком, что за-окном-шумят-метели, но... милый, милый Дмитрий Дмитриевич, звуки-вальса-не-звучат больше, это самое печальное, милый Дмитрий Дмитриевич... жизнь, видите ли, прошла, и один Вы можете ответить мне, "Где ж этот вальс, старинный, то-омный, Где ж этот ди-и-ивный вальс?"! А переставшие есть уже не смотрели на сцену: они смотрели туда, куда посылала свои жалобы симпатичная-старушка-Эмма-Ивановна-Франк и где совершеннейшим бревном стоял маленький-старичок-вы-полненный-в-коричнево-синей-гамме - стоял навытяжку, держа перед собой букет, с места не сдвинувшись и даже не шелохнувшись ни разу. Дальше случилось совсем уж невероятное. - Миллион-алых-роз, - объявил в микрофон несколько обалдевший Стае после того, как Эмма Ивановна Франк наклонилась к его уху, - для нашего гостя из Воронежа Дмитрия Дмитриевича Дмитриева. Музыка Раймонда Паулса на стихи Андрея Вознесенского. - За месяц предупреждать надо, - заворчал Володя-ударные-инструменты. "Жил-был художник один..." - начала Эмма Ивановна Франк и сделала из простецкой, в общем, песенки такую трагедию, которая и не снилась ее авторам... Низкий надтреснутый голос, поставленный самою природой, пел о чуде, руками одного человека содеянном и руками другого человека разрушенном, о счастье необладания, о любви без предмета, без цели, без смысла... обо всем. И падали на пол ложки и ложечки, вилки, ножи, чашки, тарелки, сердца - и сваливались в кучу, на которую никто не обращал больше внимания, потому что улетели посетители кафе далеко-далеко, откуда не видно уже этой-жизни, а видна та-жизнь, другая-жизнь, жизнь-вечная-и-прекрасная... — 122 —
|