Исповедь гипнотизера. Книга 1. Дом для души

Узкий плоский эскалатор, движение в непонятную сто­рону. Рядом со мной стоит некто. Отворачивается, не по­казывает лица. Узнать, кто. Не хочет, поворачивается спи­ной. Забежать вперед, посмотреть — не пускает, удержива­ет. Страшное нетерпение, хватаю за шею санитарским приемом. Это я сам, другой я. Наконец-то. Взгляд узнава­ния. — «Здравствуй. Сейчас расскажу. Прости, что ТЕБЯ НЕТ». - «Какая разница. УБЕРИ ОРГАНИЗМ».

Затемнение.

ПОЧЕМУ НИ ОДНА МЫСЛЬ ДО КОНЦА НЕ ДОДУМЫВАЕТСЯ

— Боб, а Боб. Что такое ШИБИЛ?

— Не что, а кто. Шизодебил.

— Помесь, значит, дебила и шизофреника? Излечимо?

— Вырастешь — узнаешь.

К его манере раздразнивать я уже приспособился.

— Боб, если честно: я шизофреник?

— Не знаю. Решай сам. Вспоминай.

— Распад личности. Расщепление психики. В тяжелых случаях разорванность мышления, речи...

— То бишь нецельность, так?.. Хаотичность души и лос-кутность жизни в разнообразнейших проявлениях.

— Не понимаю, почему я все еще не на койке.

— Степени относительны, только поэтому. У клиниче­ского шизофреника разорванность превышает средне­статистическую, как и у нас во сне. Нашей бодрствен-ной здоровой разорванности, однако ж, достаточно, что­бы перестала жить эта планета. Речь бессвязная восприни­мается как ненормальность; зато бессвязная жизнь счита­ется нормой. Попытки цельности могут привести к не­приятностям... Мы считаем, что дважды два — сколько по­лагается, а шизофреник — сколько его душе угодно. При­мерно так.

— А дебил?

— Дебил точно знает, что дважды два — сколько скажут. Что-нибудь непонятно?

116

— Все непонятно.

— Итак, ШИБИЛ — это обыкновенный человек, кажу­щийся нормальным себе и шибилам своего уровня. Чело­век этот есть дебил и шизофреник по отношению к собст­венным возможностям — к замыслу о Человеке. Чело­век, разобщенный с самим собой.

Иногда вместо рассказа о какой-нибудь болезни или симптомокомплексе Боб принимал образ пациента, а ме­ня заставлял входить в роль врача и вести беседу. Позднее, когда я поближе познакомился с клиникой, наоборот, за­ставлял перевоплощаться в пациентов меня, требуя не изображения, а вживания, на пределе душевных сил. Сна­чала шло туго, зато потом...

На этот раз Боб был кем-то вроде маниакального пара­ноика.

— Учтите, доктор, я за себя не отвечаю. Я невменяем.

— Ничего, ничего, больной. Я вас слушаю. На что жалуе­тесь?

— Зачем жаловаться?! Жизнь прекрасна и удивительна!! У меня эйфория, настроение расчудесное! Некритичен! А вы почему сразу так помрачнели? Имею я право на хоро­шее настроение или нет?