Исповедь гипнотизера. Книга 1. Дом для души

чтобы контрастом освещать достоинства супруги и пре­лесть дома;

и это не исключительное, а заурядное, знакомое и жен­щинам положение, когда связь на стороне усиливает при­вязанность к своему, но тем тяжелее,

возвращаясь домой, смотреть в глаза, обнимать, произ­носить имя — не лгать, нет, всего лишь забывать одну правду и вспоминать другую...

Они думали, что это их не постигнет.

Были гармоничны по статям и темпераментам, оба све­дущи и щедры. Но, еще свежие и сильные, все чаще обна­руживали, что не жаждут друг друга. Они знали на чужом опыте, что все когда-то исчерпывается; все, о чем могут поведать объятия и прикосновения, все эти ритмы и ме­лодии скоро ли, медленно ли выучиваются наизусть, при­едаются и в гениальнейшем исполнении, — знали, что так, но когда началось у них... Какие еще открытия? И зачем?..

Наступает время, когда любовь покидает ложе, а желание еще мечется. Две души и два тела — уже не квартет единст­ва, а распадающиеся дуэты. И тогда выбор: вверх или вниз. Либо к новому целомудрию, либо к старой привыч­ке... Далее ширпотреб — измена, но иная верность хуже из-

263

мены. Признание в утрате желания казалось им равно­сильным признанию в смерти. И они молчали и замерза­ли, они желали желания...

Он верил, что все наладится, — только прояснить что-то, из чего-то вырваться, к чему-то пробиться... То порывал с любовницами (до этой были еще), то ссорился на ровном месте с женой (обычно как раз в периоды таких стоических расставаний); то отчуждался от матери и на это время обретал особую решимость заниматься детьми, рьяно воспитывал — но сближение и здесь вело к положению, когда не о чем говорить. Уходил с головой в работу, отличался, перевыполнял планы, изобретал, изматывался до отупения — брался за здоровье и спорт; но здоровье усиливало томление духа и кончалось всего чаще новым романом. «Люби природу и развивай личность», — внушали разумные. Ходил в горы, рыбачил, занимался фотоохотой, кончил курсы английского, выучился на гитаре, собрал библиотеку, которую не прочесть до конца жизни. Учился не стервенеть, погружа­ясь в ремонты, покупки, обмены. В машине ковырялся с удовольствием, стал недурным автомехаником, пытался приохотить и сына. Помогал многим, устраивал, проби­вал, возил, доставал, выручал, утешал, наставлял на путь... После скоропостижной смерти друга попытался запить. Не вышло. Ни алкоголь, ни прочие жизненные наркотики не забирали до отключения. Сосредоточиваться умел, но ограничиваться — то ли не желал, то ли не смел. Что-то жаждало полноты...