|
Несмотря на интерес к теме смерти Квашнин не желал читать письма из хосписа. Эти последние монологи его одновременно угнетали и восхищали. И всё таки он сопротивлялся этому чтению. Лишь через неделю он взял второе письмо: «Всю жизнь, а точнее говоря всю пожилую свою жизнь, я мечтала и думала о том, что помру где-нибудь в пути. У нас ведь счастливым человеком считается тот человек, который умер в пути. Хотела какой-то внезапной смерти. Всю жизнь работала в торговле, продавала продукты, никогда не была замужем, нет детей, но воспитывала своих племянников. Вот даже сейчас только и думаю о них, оставила им завещание, небольшое, но все-таки приятно, они удивятся, когда узнают, что стали немного состоятельнее. Племянники у меня мальчишки, уже большие - восемнадцать и двадцать лет. Хорошие ребята. Старший даже похож на меня, тоже коммерсант, тоже в торговле. Младший учится в университете. Я всю жизнь была деловая и пожелала бы своим племянникам тоже быть всегда в деле, всегда что-то делать. Я вспоминаю себя, как я в четырнадцать лет продавала пирожки по пять копеек. Никогда этого не забуду. И продавала не ради денег. Я просто любила быть на улице, любила продавать. Я, пожалуй, настоящий коммерсант, если говорить настоящим современным языком. Мои племянники меня в обиду не дадут, не дадут в обиду. Меня обижал мой брат, они всегда меня защищали. Сейчас я худенькая и маленькая старушка. Видели бы вы, как мы смотримся: идут два больших красивых парня, а я рядом с ними, я иду гордо, я их вырастила. И вижу, что они встали на ноги. Меня это очень успокаивает. И в этом смысл. Конечно обидно, что не имела семьи, не имела своих детей. И тем не менее, я не жалею, что жизнь сложилась таким образом. Как ни странно, сплю хорошо, крепко, смерти не боюсь. Я ее даже жду. Мне семьдесят шесть. Если бы я не болела, я прожила бы на два-три года больше, ну пусть на пять лет. Ну и что?! От этого ничего не изменилось бы. Я уже нажилась... Откровенно, если бы мне сейчас сказали: “Живи еще одну жизнь”, вряд ли бы взялась заново прожить. Устала от жизни... Смерть я уже репетировала, умирала три раза и ни разу не умерла. Может поэтому я уже не боюсь ее. Сколько раз меня хоронили, сколько раз я падала, вон смотрите на мои шрамы, мои болячки, мои шишки, мои переломы, которые до сих пор не могут зажить. Вот так». Квашнин представил себе эту прозрачную старушку. Именно пожилые люди стали его интересовать всё больше и больше. Именно в этом случае открывалась возможность наблюдения за тем, как они постепенно гаснут, как постепенно готовят себя в последний путь. Квашнин изучал это, чтобы лучше проникнуться ролью умирающего. — 48 —
|