Разноцветные белые вороны

Так что же, агрессивных от природы детей не бывает? Бывают, но гораздо реже, чем принято считать. А вот гиперактивность, принимаемая за повышенную агрес­сивность, встречается достаточно часто. Скажем, рез­вый, подвижный мальчик 5—6 лет, которому давно пора играть со сверстниками в детском саду, бегать наперегонки, кататься на велосипеде и т.п., сидит в четырех стенах один на один с бабушкой и, попросту говоря, бесится от скуки. Энергии у него много, и, перегорая зазря, она может переходить в агрессию. Как винное брожение от недостатка сахара — в уксусное.

Итак, сталкиваясь с проявлениями детской агрессии, прежде всего, необходимо выяснить ее мотивы. Но это, как говорят в математике, условие необходимое, но недостаточное. Помимо психологической подоплеки, важно понимать, какой психический склад (а то и какой психиатрический диагноз) стоит за агрессивным поведением. Вроде бы это очевидно, но именно «вроде бы». В мире существует и другой подход к данной проблеме, и в этом мы имели возможность убедиться, побывав в Германии. Гамбургские психологи демон­стрировали нам психотерапевтическое занятие с девя­тилетним ребенком по методике К. Роджерса (она называется «игротерапия»). Мальчик был, что называ­ется, сверхагрессивный: не успев переступить порог, он бросился на психотерапевта, будто разъяренный бык на красный плащ матадора. Он бил эту бедную женщину ногами, с разбегу бодал головой в живот, окатывал водой из ведра, кусался и царапался. Словом, вел себя как пациент буйного отделения сумасшедшего дома. Естественно, мы задали вопрос о диагнозе.

— Диагноз? Нас не интересует диагноз, — ответили немецкие специалисты. — Мы же занимаемся коррек­цией поведения. А поведение, вы сами видите, агрес­сивное. При чем тут диагноз?

На первый взгляд, это даже звучит логично. Но разве что на первый — самый поверхностный. Точно так же, как мотивы агрессии подсказывают психотерапевту конкретное наполнение лечебных занятий, знание пси­хиатрического диагноза помогает выбрать максимально верную линию поведения с агрессивным ребенком и представить себе, каковы перспективы, каков прогноз, чего и в каких пределах можно с ним добиться. С поправкой на некоторое упрощение можно сказать, что знание психологических мотивов агрессии необхо­димо для выбора тактики, а диагноз — для определения стратегии.

Так, например, при работе с невротиками не следует, как нам кажется, акцентировать внимание на их агрессивности, ибо она есть лишь знак отчаяния, отверженности, забитости. (Исключение составляют случаи агрессивности при избирательном мутизме — см. главу «Заговор молчания».) Мы столько раз убежда­лись вот в чем: как только самооценка ребенка повы­шается, как только даешь ему минимальную возмож­ность самоутвердиться, вспышки агрессии исчезают начисто. Примеров здесь можно привести уйму. Вот, на наш взгляд, один из интересных.