Разноцветные белые вороны

Так вот, возвращаясь к этюду «Метро», мы хотим сказать, что многие родители по-настоящему наконец понимают свою неправоту насчет похвалы, когда ви­дят, с какой ненасытностью, забыв о чувстве юмора, их ребенок слушает банальные до идиотизма, однообраз­ные (ведь это говорится каждому, кто сел на «застен­чивый» стул) комплименты: «Какие у него большие глаза... Какие у нее красивые волосы... Какой наряд­ный свитер... Какие прекрасные джинсы!..» Такое впечатление, что «голодные» дети готовы слушать это часами, сутками. Наблюдая сценку «Метро», мамы довольно часто начинают плакать.

Мы думаем, что, работая с застенчивостью, нужно параллельно идти в двух направлениях: элевировать (возвышать) и персону, и личность. Сейчас поясним.

Одобрение, похвала, выражение восторга по поводу внешности (это очень важно!), ума, талантов, хорошо сделанной работы — это непосредственное возвыше­ние, а точнее, возвеличивание персоны, т.е. человека как он есть. И чем больше людей будут участвовать в таком возвеличивании, тем лучше. Между прочим, это одна из причин, по которой мы считаем необходимым работать с патологически застенчивыми детьми в усло­виях группы. У нас на занятиях такое возвеличивание происходит как-то само собой. Конечно, мы задаем тон и управляем этим процессом. Но ведь так естес­твенно, когда ребенок выступает, хлопать ему, восхи­щаться, говорить, что он прирожденный артист, что он прекрасно сыграл свою роль. Конечно, психотерапевт, работающий с пациентом индивидуально, один на один, тоже может поставить в кабинете ширму и превозносить до небес «великого артиста». Но для застенчивого ценно мнение не только одного человека, тем более заведомо доброжелательно настроенного. Помните, мы сказали, что такому ребенку кажется, будто на него смотрит весь мир? Так вот: группа и есть модель мира. И этот «мир» одобряет, восхищается.

Важно и другое. В группе он может побыть не только артистом, но и зрителем, и увидеть, как другие дети тоже преодолевают свою застенчивость.

Пятилетний Ваня К. страдал выраженным истеричес­ким неврозом, который проявлялся в крайних — и вычурных! — формах застенчивости. Он стеснялся, но при этом вел себя настолько необычно, настолько манерно, что привлекал внимание куда большее, чем, скажем, ребенок с откровенно демонстративным пове­дением. Он долго не соглашался выступать, а когда, наконец, зашел за ширму, начал вытворять бог знает что: хохотал, визжал, рыдал, бросал в «зрителей» игрушки, ползал и из положения лежа украдкой выгля­дывал в «зрительный зал». Неизвестно, чего бы мы добились с таким Ваней, занимаясь с ним индивиду­ально. Скорее всего, не слишком больших результатов. А тут он каждый раз, видя выступления и успех ребят из группы, буквально изнемогал от желания выступить (ведь истерик жаждет сцены!) и на последних занятиях показывал домашние этюды уже совершенно нормаль­но, без выкрутасов.