Запрещенный Сталин

Вот как прокомментировал арестованный Ежов на допросе 25 июня 1939 года эту часть показаний бывшего своего подчинен­ного:

«Я знал, что такая лаборатория существует и Ягода использо­вал ее в своих террористических целях. Но когда я пришел в НКВД, Фриновский объяснил мне, что без средств этой лабора­тории нам не обойтись, и она нужна нашей разведке и И НО за рубежом. Но я ничего не знал о том, чем они занимаются. Про все эти опыты, о которых говорил Жуковский, даже не слышал, наверное, Фриновский им все это разрешал. Правда, один раз, когда — не помню, Фриновский сказал мне, что в лаборатории у Алехина есть средство, принятие которого вызывает смерть у человека, как от сердечного приступа. Такое средство необходи­мо, когда нужно уничтожать врагов за границей. Но его надо испытать, не даст ли оно последствий на организм, которые мож­но определить при экспертизе и вскрытии. Фриновский сказал, что у них есть врач, которому для этого нужно исследование тру­па умершего от этого средства человека. Тут же он предложил, что это средство можно дать тем, кто приговорен к расстрелу. Врачу нужно было провести опыты на трех-четырех людях. Какая раз­ница, от чего они умрут, яд даже легче, чем пуля в затылок. По­этому я согласился, но больше ничего про эту лабораторию и про то, что там изготовляли, не слышал.

— Опять отвечаете не по существу, — заметил следователь Родоса. — Назовите людей, которых вы ликвидировали в своих шпионско-диверсионных целях, используя полученные из лабо­ратории яды.

— Я не имею никакого представления об этих ядах, никогда их не видел».

(Ранее Родоса утверждал, что с помощью яда Ежов умертвил свою жену. — В. С.)

«Совершенно секретно

Народному комиссару внутренних дел Союза ССР

Комиссару госбезопасности первого ранга

тов. Берия

Рапорт

Считаю необходимым доложить Вам об известных мне фактах, требующих проверки, указывающих на неслучайный характер отношений Н. И. Ежова с лицами, впоследствии разоблаченны­ми как враги народа.

1. Ежов поддерживал отношения с Пятаковым. Об этом мне стало известно в 1936 году от Родоса. В октябре 1936 года мне было поручено допрашивать Радека. В своей преступной деятель­ности он тогда еще не признавался. Однако он довольно откро­венно говорил о связях своих, Пятакова и других участников антисоветского блока. По его словам, квартира Пятакова служи­ла местом сборищ и попоек друзей Пятакова. Радек назвал не­сколько человек, которые бывали на квартире Пятакова, в том числе назвал и Н. И. Ежова. Курский и Берман (бывший началь­ник СПО НКВД и его заместитель), которым я доложил о заяв­лении Радека, предложили мне этим вопросом не интересовать­ся, потому что об этом Политбюро было известно. Должен ого­вориться, я отчетливо не помню, какими словами это было сказано, но я понял так, что Ежов действовал в данном случае по поручению Политбюро. Через несколько дней от допроса Ра­дека отстранили. Радек все еще запирался, но был накануне при­знания. Уточнить этот вопрос могут, кроме Радека и Бермана, Л. Коган и А. Альтман (первый из них допрашивал Пятакова, вто­рой — Радека).