Запрещенный Сталин

Если Вы меня оставите в покое, я никогда не стану на путь, вредный партии и Сов. Союзу. Я не совершил и не совершу ни­чего против партии и н. страны.

Я даю торжественную клятву: до конца моих дней не проро­нить ни слова, могущего повредить партии, воспитавшей меня, и стране, взрастившей меня.

Швед».

«В Политбюро ЦК ВКП(б)

23 ноября 1938 года

Тов. Сталину

Совершенно секретно

...

Прошу ЦК ВКП(б) освободить меня от работы по следующим мотивам:

1. При обсуждении на Политбюро 19-го ноября 1938 года за­явления начальника УНКВД Ивановской области т. Журавлева целиком подтвердились изложенные в нем факты. Главное, за что я несу ответственность, это то, что т. Журавлев, как это видно из заявления, сигнализировал мне о подозрительном поведении Лит­вина, Радзивиловского и других ответственных работников НКВД, которые пытались замять дела некоторых врагов народа, будучи сами связаны с ними по заговорщицкой антисоветской деятельности. В частности, особо серьезной была записка т. Жу­равлева о подозрительном поведении Литвина, всячески тормо­зившего разоблачение Постышева, с которым он сам был связан по заговорщицкой работе. Ясно, что, если бы я проявил долж­ное большевистское внимание и остроту к сигналам т. Журавле­ва, враг народа Литвин и другие мерзавцы были бы разоблачены давным-давно и не занимали бы ответственных постов в НКВД.

2. В связи с обсуждением записки т. Журавлева на заседании По­литбюро были вскрыты и другие, совершенно нетерпимые недостат­ки в оперативной работе органов НКВД. Главный рычаг разведки —

агентурно-осведомительная работа оказалась поставленной из ряда вон плохо. Иностранную разведку, по существу, придется создавать заново, так как И НО был засорен шпионами, многие из которых были резидентами за границей и работали с подставленной иност­ранными резидентами агентурой. Следственная часть также страда­ет рядом существенных недостатков. Главное же здесь в том, что следствие с наиболее важными арестованными во многих случаях вели неразоблаченные еще заговорщики из НКВД, которым удава­лось, таким образом, не давать разворота делу вообще, тушить его в самом начале и, что важнее всего, — скрывать своих соучастников по заговору из работников ЧК. Наиболее запущенным участком в НКВД оказались кадры. Вместо того чтобы учитывать, что заговор­щикам из НКВД и связанным с ними иностранным разведкам за десяток лет минимум удалось завербовать не только верхушку ЧК, но и среднее звено, а часто и низовых работников, я успокоился на том, что разгромил верхушку и часть наиболее скомпрометированных работников среднего звена. Многие из вновь выдвинутых, как теперь выясняется, также являются шпионами и заговорщиками. Ясно, что за все это я должен нести ответственность.