За Маркса

Сегодня как никогда прежде важно понять, что один из первых призраков такого рода — это тень Гегеля. Для того чтобы этот призрак вернулся в ночную тьму, нужно представить в более ярком свете Маркса, тем самым представив в более ярком, марксистском свете и самого Гегеля. И если мы хотим избежать «перевертываний», их двусмысленностей и нелепостей, то лишь на этом пути мы достигнем своей цели.

Июнь — июль 1962 г.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Я бы хотел подробнее остановиться на одном отрывке из письма к Блоху, который в основном тексте статьи был намеренно оставлен в стороне. Дело в том, что этот отрывок, в котором Энгельс предлагает теоретическое решение проблемы основания детерминации «в конечном счете», т. е. экономической детерминации, независим от тех марксистских тезисов, которые Энгельс противопоставляет «экономистскому» догматизму.

Конечно, мы имеем дело с простым письмом. Но поскольку оно представляет собой теоретический документ, имеющий решающее значение для опровержения схематизма и экономизма, и поскольку оно уже сыграло определенную историческую роль и может играть такую роль в будущем, то будет лучше, если мы прекратим делать вид, будто аргументация, исходящая из идеи основания, отвечает нашим критическим требованиям.

Решение, предлагаемое Энгельсом, использует одну и ту же модель на двух различных уровнях анализа.

А) Первый уровень: Показав, что надстройки не являются чистыми феноменами экономики и обладают собственной действенностью, Энгельс пишет: «Экономическое положение — это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки». Вопрос, встающий в этой связи, таков: как в этих условиях следует мыслить единство реального, но относительного способа действия (efficace) надстроек и экономического принципа, являющегося детерминирующим «в конечном счете»? Как следует мыслить отношение между этими различными способами действия? Как обосновать в этом единстве роль фактора, являющегося детерминирующим в конечном счете? Вот ответ Энгельса: «Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей (то есть вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или настолько трудно предсказуема, что мы можем пренебречь ею, считать, что ее не существует)». Такова объясняющая модель: «различные моменты надстройки» взаимодействуют друг с другом и производят бесконечное множество эффектов. Эти эффекты могут быть уподоблены бесконечности случайностей (их число бесконечно, а их внутренняя связь столь отдаленна и потому столь трудноопределима, что ее можно игнорировать), через которые «экономическое движение» пробивает себе дорогу. Эти эффекты суть случайности, а экономическое движение есть необходимость, их необходимость. Сейчас я не стану останавливаться ни на самой модели «случайность — необходимость», ни на ее предпосылках. Наиболее интересна в этом тексте та роль, которую Энгельс отводит различным элементам надстройки. Создается впечатление, что как только система взаимодействий между ними начинает функционировать, им выпадает роль обоснования бесконечного многообразия эффектов (вещей и событий, как говорит Энгельс), через случайности которых экономика проложит свой державный путь. Другими словами, элементы надстройки хотя и обладают своими способами действия, но эта их действенность словно распыляется до бесконечности, теряясь в бесконечности эффектов, случайностей, внутренние связи которых, даже если эти предельные значения и достижимы в исчислении бесконечно малых, можно тем не менее рассматривать как непостижимые (как чрезвычайно трудноопределимые) и потому как несуществующие. Таким образом, эффектом бесконечной дисперсии является растворение в микроскопическом несуществовании той действенности, которая приписывается надстройкам в их макроскопическом существовании. Разумеется, это несуществование имеет эпистемологическую природу (микроскопическая связь может «рассматриваться как» несуществующая — это не значит, что она действительно не существует; тем не менее она не существует для познания). Но как бы то ни было, именно в пределах этого микроскопического многообразия бесконечно малых макроскопическая необходимость «в конце концов пробивает себе дорогу», т. е. становится преобладающим фактором.