За Маркса

Я совсем не предлагаю, чтобы мы полностью отвлеклись от этих комментариев, которые сами по себе являются чрезвычайно интересными и даже открывают совершенно новые перспективы; но я предлагаю не проектировать их систематическим образом на буквальный смысл текста, подобно тому как выше я предлагал читать «За Маркса» в контексте своего времени и своего окружения, но не превращать тем самым эту книгу в материал архива.

Подготавливая это новое издание, издатель выразил совершенно обоснованное желание включить в него предисловие «К читателю», написанное Альтюссером в 1967 году для перевода «За Маркса» на несколько иностранных языков; очевидно, что разъяснения и оценки, предложенные в нем, сохраняют свою значимость и для французских читателей.

Позиции, которые отражены в этом предисловии (самокритика «теоретицизма», дистанция по отношению к «структурализму», акцент на различии между наукой и философией, акцент на внутреннем отношении философии к политике, в особенности к политике революционной), — те же самые, которые в разработанной с теоретической точки зрения форме можно найти в текстах «Ленин и философия» (1968) и «Элементы самокритики» (1974), а в форме, имеющей более политический характер, — в некоторых текстах сборника «Позиции» (1976) (в особенности в интервью «Философия как оружие революции» и в предисловии «Марксизм и классовая борьба», написанном для книги Марты Арнекер). Эта самокритика отражает мощное давление, которое одновременно с двух сторон оказывали на Альтюссера его политические соратники (ортодоксальные коммунисты ФКП и маоисты из Союза коммунистической марксистско — ленинской молодежи), бывшие непримиримыми врагами, но в равной мере желавшие напомнить ему, что не следует «забывать классовую борьбу» ради красот теории. На более глубоком уровне она отражает попытку Альтюссера ввести с помощью своих собственных теоретических средств объяснение событий мая 1968 года, как и других событий того времени, в поле некой расширенной марксистской теории, в которой условия эксплуатации и борьба пролетариата являются «детерминирующими в конечном счете». Наконец, в еще более широком контексте она отражает трудности, связанные с требованием последовательно мыслить теорию как «практику» (сколь бы жизненно важным оно ни являлось). В этом смысле я не не открываю здесь никакой ретроспективной истины; тем не менее я думаю, что все эти обстоятельства следует принимать всерьез.

Укажем на две другие «самокритики», написанные в различные периоды и с различивши целями и концентрирующиеся на иных аспектах. Одна их них — та, которая появляется в «Амьенской лекции» (1975, она вошла в сборник «Позиции», 1976, Editions Sociales) и которую можно обнаружить во множестве очень аллюзивных или очень плотных текстов, написанных до или после катастрофы 1980 года (примером Moiyr служить аллюзии, с которыми мы встречаемся в «Беседах» с Фернандой Наварро, опубликованных в 1984 г., — аллюзии, указывающие на необходимость создания «алеаторного материализма», находящего источник вдохновения скорее в мысли Эпикура, чем в работах современных диалектических мыслителей). Хотя само слово появлялось по крайней мере один раз в его более ранних работах, в тексте «Лекции», который он зачитывает перед ученым советом в 1975 году, Альтюссер, говоря о противоречии и его «неравенстве», загадочно заявляет, что сверхдетерминация (surd?termination) никогда не встречается без столь же существенной недостаточной детерминации (sousd?termination): они не просто меняются местами, но, скорее, конституируют одну и ту же структуру, действуют в пределах одной и той же каузальной детерминации. Следует ли понимать это как самокритику, предстающую в завуалированной форме комментария и дополнения? Я склоняюсь к этой мысли, и эта самокритика кажется мне тем более интересной, что она в большей, чем другие, мере является конструктивной. Но очевидно также и то, что указание, которое она дает, — после того, как мы «в терминах структуры» объяснили необходимость случайности, необходимо выразить еще и случайное этой случайности, «недостаточно детерминированное» множество возможностей или тенденций, сосуществующих в пределах одного и того же события, — является скорее философской программой, чем тезисом или даже гипотезой.